повернулась к своему гардеробу. Я бы упаковала все платья, которые у меня были, просто чтобы его позлить.
Пока я скидывала один наряд за другим в сундук, Берон только усмехаясь наблюдал за мной. Я время от времени бросала на него быстрый взгляд. Когда его игривое настроение стало еще заметнее, я остановилась.
– Ситали, – начал он, – я хочу, чтобы ты знала, – я тебе не враг.
Я судорожно сглотнула, сжимая в руках оранжевую ткань юбки.
– Но ты мне и не друг.
– Я хочу изменить хотя бы это, – сказал он. – Ведь временами мы очень хорошо ладили.
Действительно, иногда он был невероятно очарователен. Его ласковые слова и то, что я считала искренним интересом, в самый неподходящий момент стерли Люмина и корону из моей головы. Часть меня ненавидела Берона за это, но, по правде говоря, я сама была виновата в том, что позабыла о своей истинной цели.
Не говоря уже о том, что когда мы сталкивались, то сражались как львы со смертоносными когтями, вставшим дыбом мехом и острыми, щелкающими зубами.
Я бросила еще одну юбку в сундук.
Теперь у меня не было времени беспокоиться о Бероне. Его чувства, надежды или тревоги больше не интересовали меня. Ни его ухмылка, ни улыбка, ни неуклюжие попытки загладить свою вину. Даже сама вина, которая, как я видела, тяжким грузом лежала на его широких плечах. Он все еще не был уверен, что мое спасение было правильным решением. Я была благодарна, но не знала, не пожалеет ли он о сделанном позже.
Брат Люмина утверждал, что не был моим врагом, но не стану ли я его? Или нам все же удастся объединиться, чтобы устранить опасность, грозящую моему сыну, моей сестре и моему королевству? Нам оставалось только вести себя вежливо, пока я не стану такой же, как он, и не смогу сама охотиться на Зарину. Берон сам сказал, что меня будет невозможно остановить.
Я подошла к шкафу и начала бросать золото поверх мерцающих тканей. Если мне суждено покинуть Гелиос, то я заберу с собой часть своего королевства и частичку Сол. Что еще более важно, я забирала вещи, которые являлись ценными для меня. Я знала, что не вернусь, даже когда все это закончится.
Я присела на корточки перед последним отделением и пошевелила деревянное дно, пока оно не поддалось, и один деревянный угол не выскочил. Берон наблюдал, как я достала изношенное одеяло, которое когда-то хранило запах новорожденного Рейана, маленький пучок его волос, туго перетянутый крошечной голубой ниткой, и сложенное письмо, в котором все еще хранилась любовь Мерика. Это были последние написанные им слова. Слова, наполненные надеждой… Точно такие же, как последние слова, которые он произнес перед смертью.
Захлопнув сундуки, я посмотрела на Берона.
– Я готова.
Он кивнул и посмотрел на дверь. Ред и Холт вошли как раз в тот момент, когда Келум и Нур проходили вместе с Падреном, Малией и Рейаном по коридору.
– Ситли! – радостно крикнул мой сын. Я поспешила догнать их, взяв Рейана, когда тот протянул ко мне руки.
Люди Берона отнесли мои вещи в комнату, где мы оставили другие сундуки. Нур придвинулась
