мой стул ближе к столу, когда я присела. Берон взял пустую тарелку и начал накладывать в нее хлеб, но я выхватила фарфоровое блюдо у него из рук. О, нет… Я не Нур. Я знала, что значит наполнение чужой тарелки в Люмине.
– Ты не будешь кормить меня, Берон. И лучше, если моя комната окажется подальше от твоей.
Он поднял руки в знак капитуляции и медленно попятился. Приводящая в бешенство ямочка на его щеке стала глубже. Следом за ним в комнату вошел Чейз. Когда я наполняла свою тарелку, он одними губами произнес: «Раздраженная».
Я выдержала его пристальный взгляд, прокалывая сосиску вилкой. Он съежился, когда металлические зубья заскрежетали по блюду. В качестве предупреждения я подняла вилку, и темно-голубые глаза Чейза расширились. Берон громко рассмеялся, а я, переложив сосиску на свою тарелку, грубо разрезала ее на части.
Чейз смеялся недолго и больше не произнес ни слова.
– Где Малия и Рейан? – спросила я.
Падрен улыбнулся.
– Она отвела его на заднее крыльцо. Берон смастерил кормушки для белок и птиц, после чего развесил их в разных частях дома. Рейан просто в восторге от дикой природы.
– А еще он в безопасности, подальше от меня, его собственной матери, – горячо добавила я.
Падрен наклонился, и, несмотря на морщины и темные круги под глазами, я увидела в нем Мерика. Знакомый укол вины пронзил мою грудь.
– Ешь, Ситали. Доверься Берону, – посоветовал он.
Я смягчилась и начала жевать кусочек сосиски. Посмотрев на Волка, я прищурилась. Меня раздражало, каким надежным, добрым и совершенным он был, когда я чувствовала себя слишком никчемной. Мое сердце было коварным, меня никогда не называли хорошей или даже порядочной.
Падрен указал на булочки.
– Они очень вкусные. Идеально сочетаются с маслом и корицей.
Нур любила варенье. Будь моя сестра здесь, она бы намазала изрядное количество на каждый кусочек хлеба. На столе стояли пять разных сортов – к счастью, ни один из них не был сделан из ягод ночного терновника… Я взяла булочку и намазала сверху масло, которое порекомендовал Падрен. После чего откусила кусочек, подпитанный гневом. Масло растаяло у меня во рту, восхитительные оттенки вкуса взорвались на моем языке. Падрен был прав. Чем больше я ела, тем больше понимала, что стоило послушаться Берона.
Когда голод утих, мои мышцы расслабились, а настроение улучшилось.
Ред наполнил свою тарелку и пересел на стул напротив меня. Чейз скользнул на сиденье рядом с ним. За спинами молодых волков стояли Холт с Бероном. Все внимание мужчин было сосредоточено на мне. Вытерев рот салфеткой, Падрен извинился.
– Думаю, Малия зовет меня.
– Я ее не слышала, – ответила я, молча умоляя его остаться.
Он ткнул большим пальцем через плечо.
– Вот. Снова зовет. Я знаю голос моей жены. Она может быть весьма настойчивой. Если что, я снаружи, Ситали.
Я нуждалась в нем, а он оставлял меня на попечение… волков.
Мужчины
