style="font-size:15px;"> Эргез устремил испытующий взгляд на приближенного. Жену Атиля, Чандру, знал всякий при походном дворе властителя правоверных. Не так уж много иноверцев было допущено пред очи того, кого сам Пророк некогда поставил наместником за Срединным хребтом.
Сперва ей здесь пришлось очень тяжко. Неслыханная дерзость – почитая ложных богов, позволить себе стать женой сына наместника Крыши Мира! Теперь лишь самые черные работы были ее уделом и место на псарне – жилищем.
Но, говорят, время обтесывает даже клыки гранитных скал. Постепенно ее поклонение каменным богам стало забываться, вернее, оно как-то перестало привлекать внимание, точно монотонный шум далекого водопада. А вот то, что эта тихая женщина, большеглазая и гибкая, как речной тростник, добра и готова без всякой корысти помочь любому, будь то воин или последняя собака, – об этом теперь знали все.
Никто не дарил ей разноцветных тканей или украшений, найденных в Бунках, не угощал свежей дичью, но сейчас, когда Эргез недвусмысленно изъявил желание убить незаметную рабыню, сердце Арслана отчего-то кольнула жалость. Он и сам удивился. Пожалуй, никогда прежде ему не случалось беспокоиться о судьбе чужака, а уж тем более иноверца.
– Бывает еще: встречный ветер заставляет птиц сбиваться с пути, – желая выиграть хоть немного времени, пробормотал он. – Надо подождать. Может, Тимур пришлет другого голубя вечером. А если сегодня казнить женщину Атиля, больше не останется наживки. Если потом окажется, что в задержке виноват какой-нибудь стрелок или вовсе непогода, ее не оживишь, а он может сорваться с крючка.
Эргез покачал головой:
– Ты не проявляешь особого рвения, Арслан, и пытаешься скрыть от меня гнусную жалость, погубительницу великих дел. Да еще и стараешься упрятать свои уловки в тени обмана. Быть может, ты состарился, воин? – Он вперил взгляд в начальника стражи, едва ступившего на землю в дни, когда Эргез уже объезжал первых скакунов. – Быть может, тебе пора на покой? В болотном краю, там, где упала звездная колесница, сейчас нет амира. Я готов даровать тебе эти земли.
Арслан побледнел, сознавая, к чему клонит господин, но постарался не отвести взгляда. Властитель правоверных не бросал слов на ветер, и недовольство его многократно ускоряло ход времени, заставляя человека проживать годы за считаные минуты, неумолимо приближавшие скорую погибель. Начальник стражи всегда помнил: «Слабому не место во главе Несокрушимых, и всякий может дерзнуть занять этот пост, победив в честном поединке». Или не честном – как пожелает господин. По спине старого воина пополз холодок.
– Но все же в твоих словах есть смысл, – явил милость Эргез, изобразив подобие усмешки. – Возьми головную ленту этой ничтожной, убей какого-нибудь иноверца и намочи ленту его кровью. Затем отошли записку Тимуру и перевяжи ее этой лентой. Да укажи в послании, что пока на ней кровь другого человека, но это легко исправить. Если отступник не ценит моей доброты,
