быть еще утешением и надеждой!Псом-рабом заскулить хочу я, Господи,
у ног святых безумцев Твоих!
Псалом 19
Видел я, как птица летела в небе, —
И ужас объял мою душу.
Как возможен полет ее,
Такой безжизненный и страшный!
Черная точка тоски как стрела заката —
Путь ее.
Взмах крыл ее как парус ненастья, —
В тени его жизни наши.
Крик ее в глухоту дня —
Знак свирепой участи,
Поджидающей нас на рассвете.
Зов ее неземной стати —
Призыв в келью смерти,
И воля ее —
Воля холодного ужаса,
Воля белого дня и желтого неба,
В которых нет нас.
И смотрел я, Господи, в то страшное небо,
Где птица вершила дело свое.
И понял я, что все во власти дня,
Имя которому – полет птицы.
И спасенья от него нам ждать нельзя,
Ибо взмах ее крыльев —
Темная судьба наша.
И неподвластно ничему земному
ее гордое парение.
Полет ее был столь недвижен и страшен,
Что подумал я, —
Вот смерть моя в ясном небе дня летит ко мне,
И ничто не препятствует ей, никто не остановит ее.
Зачем Ты, Господи, послал этих птиц
на погибель нашу!
Псалом 20
Видел я в детстве, Господи,
Как уходящее солнце бросало свой свет
на стены домов,
И тоска восторга вошла в мою душу.
Псалом 21
Как ничтожен порядок мира, Господи.
Как пусты цели человека,
Как глупы его стремления к истине.
Как корыстны движения к добру.
Как похотливы устремления к красоте.
Как слеп человек, что не видит,
Что история – его провал,
И ничему не дано было свершиться,
Ибо подчинил он себя авторитету и власти:
Власти мелкого авторитета
и авторитету мелкой власти;
Ибо всякая власть есть подлая власть,
И всякий авторитет есть мелкий авторитет.
И дом бытия —
Уже не его дом,
И не пастух он более,
И не жрец.
Псалом 22
Видел я опять мертвого человека, Господи.
Видел глухую безответность в его лице,
Видел бездвижные черты —
Ад в глазах его —
Страшная маска нашей вечной разлуки.
И смертная тоска пронзила сердце мое:
Непостижимое вершится пред гробом —
Череда дней наших, грядущих в ничто,
В никуда, низачем.
Безмолвие мертвого —
Белая птица, стон у дороги.
Псалом 23
Когда же исчезнут враги мои, Господи!
Как ненавистны они.
Ведь пока они живы,
Лишь гнев и презрение вызывают во мне,
И не могу я молиться о них живых.
Когда же умрут,
То, как все мертвые,
Пробудят
