type="note">[52].
Правда, Аксакову не пришлось принять участие в боевых действиях. Со своей дружиной философ совершит поход на Одессу, а далее – в Бессарабию. К тому времени война уже окончится.
В апреле 1854 года, еще до вступления в ополчение, философ напишет стихотворение «На Дунай!», в котором выразит первые впечатления о начавшейся войне:
На Дунай! Туда, где новой славы,
Славы чистой светит нам звезда,
Где на пир мы позваны кровавый,
Где, на спор взирая величавый,
Целый мир ждет Божьего суда!
Интересно, что в августе 1854 года, то есть до того, как собрался воевать и записался в дружину, но после того, как создал стихотворение «На Дунай!», философ писал в письме к родителям так: «Какая странная война! – я уже ничего от нее не ожидаю». А месяц спустя он будет писать, что «восторги, возбужденные войной вначале, простыли, участие ослабело и сменяется каким-то равнодушием, каким-то апатичным упованием на милость Божию». А еще чуть позже будут такие строки: «Страшная борьба! На их стороне искусство, талант, храбрость, все материальные средства; на нашей – только правота дела и личное мужество войск; остального ничего нет»[53]. И, однако же, 18 февраля 1855 года философ записывается в Серпуховскую дружину и отправляется на войну[54]. Потому что совестно находиться дома, когда другие воюют. Это решение столько же гражданское, сколько и философское, нравственное.
Война окончилась к тому моменту, как дружина Аксакова дошла до Бессарабии. Аксаков возвращается в Москву, но оттуда вновь отправляется в Крым. А. С. Курилов, исследователь творчества Аксакова, пишет, что Аксаков «некоторое время работает в комиссии по расследованию интендантских злоупотреблений во время войны». В Крыму, как пишет А. Г. Гачева, Аксаков «в составе комиссии князя Виктора Васильчикова оценивал ущерб, нанесенный Черноморскому побережью войной»[55].
Брат Ивана Аксакова Константин Аксаков также откликнулся на русскую войну. В передовой статье газеты «Молва» (от 9 августа 1857 г.) Константин Аксаков обращается к осмыслению прошедшей Крымской войны, попутно истолковывая смысл войны вообще. Так, философ пишет: «Война часто является необходимостью и даже долгом для государства. Вместе с тем, требуя от народа разнообразных и необычных усилий, она будит в нем и нравственные, и физические силы и часто обновляет его существо (курсив мой – А. К.-Л.)»[56]. Далее философ пишет: «Война, взаимное истребление людей, есть явление, противное существу духа человеческого, показывающее несовершенство его нравственного состояния. Но человечество еще далеко от степени такого совершенства, и потому война еще нужна» – именно потому, что она будит в человечестве нравственные силы; потому, что, «вырывая народы из обыденной колеи и становя их в необыкновенное состояние и отношение друг к другу – война заставляет их короче узнать и самих себя, и друг друга»[57]. Война задевает основы бытия России. «Строго время» войны «требует откровенного слова», утверждает философ[58].
На фоне этих сов братьев Аксаковых довольно странно звучит утверждение Б. Н. Чичерина о том, что «Крымская война открыла глаза
Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. М., 1892. Т. 3. С. 61, 76, 100.
Некоторые исследователи (в частности В. В. Носков) отмечают, что на И. С. Аксакова в последний год Крымской войны повлияли общественные настроения, подъем национального духа. Это может быть так. Однако учитывая пессимистические настроения философа, переданные им в письмах к родителям, можно предположить, что решение отправиться на русскую войну созревало на иных основаниях. Одним из таких оснований могло быть то, что С. Л. Франк назвал «скорбным неверием» в работе «Свет во тьме»: «В отличие от цинического неверия и в резкой оппозиции к нему, скорбное неверие есть горькое сознание фактической власти тьмы в мире, т. е. неверие в
Гачева А. Г. Последний славянофил. [Электронный ресурс]. URL: http://portal-kultura.ru/svoy/articles/filosof-o-filosofe/136771-posledniy-slavyanofil/
Аксаков К. С. Эстетика и литературная критика. М., 1995. С. 389.
Там же. С. 390.
Цимбаев Н. И. Записка К. С. Аксакова «О внутреннем состоянии России» и ее место в идеологии славянофильства // Вестник МГУ. Серия 9. История. 1972. № 2. С. 53.
