на расстоянии – идея более ясная, чем удаление.
Бездна реки, уста долин, мёртвые часы ночи, утренний туман – таковы народные выражения таинственного и драматического мироощущения, и они легко понимаются в сути себастьянистской легенды[60].
Мёртвые часы ночи имеют очертания: они мертвенно-бледны, их лики молчаливы, они проходят мимо нас, одетые в тень. И вызывают страх!
И так же бездна и уста тут же рисуют нам мрачную и тёмную душу рек и долин.
Так обнаруживает себя власть воплощения, создающая облик Сокрытого, и в то же время возносящаяся через своё спасительное предназначение.
Саудоистическое понимание, чувствование вещей[61] шепчет разные выражения на народном Языке, раскрывая исходную материю нашего гения.
Непереводимые слова, или гений языка
Гений языка есть духовная сущность, исходящая из его непереводимых слов. Ее можно передать лишь в более или менее определённых выражениях.
В португальском языке есть некоторое количество очень выразительных и поэтому непереводимых слов, отражающих то самое интимное и характерное, чем обладает наша восприимчивость.
Но мы знаем ещё и известное слово, живущее благодаря религиозным началам, определяющим душу отечества.
Нам нет необходимости соединять разные обычные чувства португальцев для того, чтобы ими обрисовать их преходящий характер. Есть одно, которое определяет всё. Я говорю о Саудаде (Saudade).
Проанализируйте его, и вы сразу увидите элементы, его образующие: желание и память, в соответствии с Дуарте Нунешем де Леаном[62]; удовольствие и огорчение, следуя Гаррету[63].
Желание – это чувственная и весёлая часть Саудаде, а память показывает его духовный и скорбный лик, поскольку память включает в себя отсутствие чего-то или любимого существа, которое обладает духовным присутствием в нас.
Скорбь и боль одухотворяют желание, а желание, в свою очередь, материализуется в боли. Память и желание смешиваются, проникают взаимно друг в друга, образуя новое чувство, которое и есть Саудаде.
Через желание и через боль Саудаде представляет собой кровь и землю, из которых произошла наша Нация.
Так две этнические ветви, давшие начало латинским народам, встретились в Саудаде и, следовательно, в португальской душе в своём божественном духовном синтезе.
Посредством желания (желать – значит хотеть, а хотеть – значит надеяться) Саудаде – в силу природы желания – является также и надеждой, а посредством боли – также и памятью.
Но за рамками этого ясного и определённого аспекта Саудаде существует ещё его таинственный облик, смутный и неопределённый, который мы должны тщательно исследовать в других непереводимых словах, таких как remoto (отдалённый, дальний), ermo (уединённый, отшельнический), oculto (неведомый, таинственный, скрытый), luar (лунный свет), nevoeiro (туман, мгла), medo (страх), sombra (тень, мрак, тайна) и т. п.[64]
Есть и другие, гораздо более изысканные выражения в творениях наших великих авторов, такие как «интимное солнце» Жуана де Деуш.
Если существует «романтическое чувство», «реалистическое чувство» и т. п., то есть также и «саудоистическое чувство», которое объясняет нашу любовь, идеализм, мистицизм; это наша позиция перед лицом Природы. Если Дух происходит из рефлексивного движения Жизни над самой собой и своими внешними или материальными формами, то это движение – это действие «жаждущей памяти». Дух, таким образом, есть «саудоистическое состояние» Материи, а сознание также является феноменом саудаде и надеждой, наделенной памятью…
Это чувственное состояние достигает странного раскрытия в лузитанском гении вследствие этнических причин и причин среды, которых мы уже касались.
Дуарте Нунеш де Леан (Duarte Nunes de Leão, 1530?–1608) – португальский юрист, грамматик.
Алмейда Гарретт (João Baptista da Silva Leitão de Almeida Garrett, 1799–1854) – португальский писатель и политический деятель. Родоначальник романтизма в Португалии (прим. переводчика).
Цит. по «О Génio Portugues», pp. 27–33.
