в королевской церкви Сент-Джеймсского дворца на торжественную церемонию, и младенец с Божьей помощью получил там все семь своих имен. Весь цвет Европы расположился у амвона, глядя, как в золотистом освещении под трогательную церковную музыку и голоса певчих Ники принимает своего крестника из серебряной купели. Как быстро летит время! Словно вчера все это было… пять лет. И вот вчерашний младенчик требует живого медведя. Можно, конечно, попросить Ники о таком одолжении, он только рад будет сделать приятное крестнику, но Мэй наверняка воспротивится: дикий зверь во дворце – это уже слишком.
Утерев слезы и немного успокоившись, Дэвид отправился в детскую комнату. В светлой просторной детской на полках и в старинных кожаных сундуках хранились игрушки: оловянные солдатики, почти как настоящие кораблики и кареты, красная жестяная машина с героем-пожарным на раздвижной лестнице, куклы, матерчатые мишки, кошки и собаки, а деревянные лошадки на колесиках выстроились рядком вдоль стены. Берти, брат-погодок Дэвида, устроившись на полу на ковре, листал детскую книжку с цветными картинками. Неподвижно, как сфинкс, сидя у дверей на стуле с витыми ножками, следил за порядком в детской дежурный воспитатель.
– Ты тут сидишь и ничего не знаешь, а дядя Ники скоро пришлет мне медвежонка, – похвастался перед братом Дэвид. – Живого.
Берти, страдавший дефектом речи, хотел было что-то сказать, но запутался в словах и умолк.
– Ты хоть знаешь, кто это – наш дядя Ники из России? – спросил Дэвид.
Пятилетний Берти отрицательно покачал головой – он не знал.
– Эх ты, заика! – пожурил брата Дэвид. – Он мой крестный, вот он кто!
Воспитатель было поднялся со стула – одернуть Дэвида, чтоб не обижал младшего брата за его недуг, но передумал и снова опустился на дубовое сиденье стула, отполированное задами целых поколений гувернеров.
4
Синие кирасиры
Матримониальные планы, изложенные Викторией в винодельне на Лазурном берегу, не пролетели мимо ушей Михаила и заставили великого князя задуматься: на то английская королева и снискала уважительное прозвание Бабушка Европы, чтобы к ее словам прислушивались, особенно когда дело касается династических браков. Жизнелюбивый, с открытым добрым характером Михаил не без опаски отдавал себе отчет в том, что вся его только начинающаяся личная жизнь может сложиться не по его воле, а по решению мама, брата Ники или королевы Виктории. Такая перспектива вызывала в нем досаду и протест. И подспудное желание воспрепятствовать накатанному развитию событий.
А дальше случится так, что протест перерастет в бунт: Михаил, пренебрегши условностями монаршего круга, женится по собственному усмотрению, по роковой любви. Скандальный мезальянс вызовет потрясение в Семье – великий князь Михаил Александрович будет отлучен от царской родни и решением царствующего старшего
