разведке я врагов убивал.
Флинт поднялся на ноги, напряженно глядя на нож. Кронин бережно подправил острием покосившуюся сухую веточку, усмехнулся.
– Еще вопросы имеешь?
– Имею. – Флинт кашлянул, сухо и резко, будто треснула в костре ветка. – Пока по этапу идешь, сто раз ошмонают. На зону явился – вертухаи в очко залазят. Так как ты часики свои рыжие в лагерь пронес?
– Так я ж циркач. Ловкость рук. Слышал – фокус с исчезновением?
– Допустим, – без малейшего доверия сказал Флинт. – А зачем вертухаю-жмуру монету оставил? Тоже фокус?
– Нет. Суеверие. Я с ним расплатился.
– Я приметы такой не знаю, чтоб со жмурами расплачиваться. Это кто тебя научил?
– Не помню… – Кронин внимательно вгляделся в огонь, словно там мог вспыхнуть ответ.
Глава 3
Москва. НКГБ. Август 1945 г.
Полковник Глеб Аристов расслабил душивший его с самого утра галстук, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, мысленно считая до трех. Затем выдох. На выдохе сосчитал до пяти – выдох длиннее вдоха.
И еще раз. Вдох короче, чем выдох. Выдох длиннее вдоха. Нет ничего, кроме темноты и ровного, сосредоточенного дыхания.
Нет удавки на шее.
Нет буравящих его взглядом вождей – иконостаса Ленин-Сталин-Дзержинский в дубовых рамках на бледной стене.
Нет шеренги фикусов на окне и лоснящейся от дождя Лубянской площади за окном.
Нет двухтумбового канцелярского стола, нету черного телефона-кремлевки и стопки корреспонденции на столе, и среди стандартных конвертов нет массивного пакета из плотной бумаги с сургучной печатью без адреса и имени отправителя.
Нету верхнего ящика справа, а в ящике нет коробки школьных мелков, нет удобно лежащего – мигом схватить, если что, – «парабеллума» и лайковых черных перчаток.
Нет трофейного приемника «Телефункен».
Нет его кабинета.
Нет цветов и форм, есть только ритмично дышащая в нем и вокруг него тьма. И еще голоса, звучащие в этой тьме.
– …преодолевая отчаянное сопротивление японских оккупантов, вышли в центральные районы Маньчжурии и продолжают стремительно двигаться к Чанчуню. В то же время войска Второго Дальневосточного фронта, разбив японские части на всех направлениях, заняли семь укрепрайонов противника. Бьют врага в хвост и гриву советские героические воины…
Голос радиодиктора. Он мешает, он заглушает все прочие голоса, он должен умолкнуть. Не открывая глаз, Аристов выключает приемник, и остаются два голоса. Один снаружи, другой внутри.
Дребезжащий, трескучий голос дождя за окном.
И его, полковника Аристова, внутренний голос.
– За тобой придут, за тобой придут, за тобой придут, – тарабанит дождь.
– Не сегодня, – отвечает внутренний голос. – Они придут не сегодня.
– В любой момент, в любой момент,
