это кто? Я его знаю?
– Друг нашей семьи. Он вместе с твоим отцом учился в университете, – мама почему-то отвела глаза, но я в тот момент не обратил на это внимания, помолчала и добавила: – Потом их пути разошлись.
– И что я должен у него делать?
– Работать.
– У меня есть любимое дело.
– То же мне! Нашел любимое! Адреналина в жизни не хватает? Вот у Арсена его и получишь.
– Мама, я взрослый мужик. Сам решу, как мне жить.
– Ты хочешь свести меня в могилу? – она вскидывает заплаканные глаза. – Я больше не пущу тебя на войну!
– Я всего лишь военный корреспондент. В боях не участвую.
– Ничего слышать не хочу! Выбирай: я или твоя работа!
– И что ты от меня хочешь?
– Пойдешь работать к Тавади помощником и телохранителем. Арсен согласился взять тебя в память об отце и нашей старой дружбе. Ты владеешь боевыми искусствами, имеешь хорошее образование. Впитывай каждое слово босса, присматривайся к его действиям, знакомься с нужными людьми.
Я не стал спорить, решил, что слезы мамы – простой каприз. Но уже на второй день, слушая обеспокоенных врачей, понял: дело и вправду серьезное. Опухоль мозга, которая быстро прогрессирует, может в любой момент отнять у матери жизнь. И что делать? Бросить ее в беде? Врагу не пожелаю такого сына. В конце концов, журналистика от меня никуда не уйдет.
Вот теперь и работаю на человека, который вызывает в душе содрогание, ненависть и… бессилие. Чувствую себя его рабом, потому что связан по рукам и ногам. Если брошу все, босс прекратит финансирование израильской клиники, где сейчас лечится мама.
Я яростно бью в белое пятно, потом в черное. Лица не вижу. Ничего не вижу. Лишь туманный силуэт, который нужно непременно уничтожить. Накал боя постепенно нарастает, и черные мысли отступают, включаются рефлексы. Сражаюсь яростно, словно это последняя схватка в моей жизни.
– Ты спятил, Кирилл! – слышу крик тренера и прихожу в себя.
Он лежит на спине, я вывернул ему руку и изо всех сил давлю. Черт! Расцепляю онемевшие пальцы. Так недолго и покалечить человека.
– Прости, Леха! Прости, увлекся.
– Ты с увлечениями осторожней. Покалечишь кого-нибудь, сам в тюрьме окажешься.
– Да. Понимаю. День такой дурацкий!
Алексей садится и морщится. Его кисть отекла и покраснела. Он потирает руку и внимательно смотрит на меня.
– Опять босс?
– Да. А еще хочу устать до полубезумного состояния. Спать не могу. Совсем.
– Уходи от Тавади. Он же вампир, из тебя всю энергию высасывает.
– Не могу. Пока.
– А как мама?
– Болеет. Сейчас в Израиле. Босс оплатил лечение. Скоро операция.
– А шансы на выздоровление есть?
– Маленькие. Но без этого лечения их вообще не будет. Не могу ее бросить.
– Н-да. Тогда терпи.
