Не лезь в разговор взрослых, – осекла я сына, пытаясь прийти в себя и внимательно наблюдая за реакцией Орлова.
– Ничего страшного, детям всегда интересно, о чем говорят взрослые. Меня зовут Александр. А у вас красивое имя… Редкое…
Я прямо чувствовала, что он улыбнулся, хотя и не видела лица Александра. Но одновременно в груди вдруг стало неприятно и даже почти больно.
Он сказал то же самое, что и тогда. Интересно, это совпадение или намек?
Неожиданно для себя самой я выронила ватный диск, смоченный в хлоргексидине, прямо на палас! Че-ерт! Вначале я нанесла владельцу паласа ущерб, а теперь приступила и к самому паласу. Вот же!
Я несколько раз выругалась и быстро опустилась, чтобы поднять ватку и… стукнулась лбом с Орловым.
– Смотрю, одной травмой для моей головы сегодня не обойдется… – хмыкнул он.
– Это вы, похоже, мне мстите! – возмутилась я, потирая лоб.
– Ну-у-у… Будем считать, один-один… Дайте гляну?
Не знаю почему, но я позволила ему осмотреть свой лоб, ощущая, что встань я сейчас – упала бы точно.
Орлов заботливо чем-то смазал небольшую шишку, и только услышав заразительный детский смех, мы оба немного пришли в себя.
Казалось, на какие-то мгновения мы выпали из реальности, забыли – что происходит и почему.
Митюшка ухахатывался над нашим «чоканьем» лбами.
Меня тоже пробрало… Потом Орлова.
И наконец мы все втроем смеялись, держась за животы.
Когда успокоились, казалось, между нами рухнула какая невидимая, но очень прочная стена. И дальше… общение пошло как по накатанной.
Предложенный чай. Просьба Митюшки остаться ненадолго.
Потом эта партия в карты…
Я наблюдала за парочкой мужчин: большим и маленьким. И, к своему ужасу, видела, насколько же они похожи.
Те же хитрющие взгляды, те же ужимки. Те же прищуры, когда оба сидели с плохими картами и пытались переиграть друг друга.
А еще… Мне никогда в жизни бы в голову не пришло, что Орлов может найти общий язык с ребенком.
Эти две вещи вообще не вязались у меня в голове. Орлов и ребенок…
Александр
Моя голова гудела до сих пор, и я не мог прийти в себя после того, как эта симпатичная особа зарядила мне дубиной по затылку…
Когда выходил прогуляться с собакой, я не так представлял себе этот вечер. Еще один вечер наедине с собственными мыслями и одиночеством.
Со своей болью…
Одиночество не спасало, напротив, затягивало в бесконечное болото сомнений и вины. Всепоглощающей и, казалось, неизлечимой. Не прошло и дня, чтобы я не винил бы себя за то, что случилось.
По ночам мне снился крик дочери в момент той ужасной аварии… И выражение панического страха на лице Элен, когда она поняла, что это конец…
Наверное, только тогда я осознал, насколько люди
