слышать его голос.
– Тебе нельзя! – возмутился в ответ Бала и, скрестив на груди руки, заслонил собою дверь. – Не пущу!
Джармин оставил краски и с недоумением наблюдал за всем происходящим.
– Бала… дружище, – устало вздохнул Коста. – Я ждал неделю, как раньше. Ничего не проходит. Больше ждать нельзя, нужно что-то делать… Я скоро вернусь. Здоровым. Или не вернусь вовсе.
– Ты что задумал? С собой покончить?
– Нет, не с собой, а с тем, что меня мучает. Пусти, пожалуйста.
Бала долго молчал; в его душе боролись сомнения.
– Хорошо… – сдался он наконец. – Но я иду с тобой!
К мальчишке, в одиночку покидающему город, у Алой Стражи нашлось бы множество вопросов. К мальчишке, покидающему город в компании взрослого воина, вопросов не было. Коста и Бала благополучно миновали ворота. Пространство, развернувшееся перед глазами, огромное, чистое и зеленое, после тесного лабиринта фирасийских улочек заставило бы вздохнуть с облегчением кого угодно, но младший Оллардиан, напротив, зашелся тяжелым кашлем.
Кашель терзал его долго; припав на одно колено и прижав к груди руки, Коста терпеливо пережидал бедствие. Когда он поднялся, сипение в груди уже сопровождало каждый вдох и выдох, даже не думая исчезать.
«Слишком поздно решился,» – укорил он себя, увидев сочувствие в глазах Балы – отражение своего жалкого состояния.
– Пойдем, – просипел Коста. – Нам долго идти…
С широкого торгового тракта они скоро свернули и теперь неспешно брели по траве. Идти быстрее Коста не мог: больные легкие и измученное долгой болезнью сердце не справились бы с быстрым шагом. Но даже брел он на удивление ритмично и упорно, не остановившись отдохнуть ни разу за несколько часов. Видимо, опыт жизни с кислородом по минимуму у него большой.
Бала не решился о чем-либо спрашивать – просто шагал рядом и старался быть внимательным.
Фирасийский лес принял их с распростертым объятиями. Вековые кедры источали хвойный аромат, кругом в изобилии лежали крупные кедровые шишки и росла нетронутая ягода. По всему видно: нога человека ступала здесь вряд ли. Словно, едва отойдя от города, они попали в совершенно иной мир, никогда не знавший людей. Довольно странно для пригородного леса: в таких каждая полянка обычно обобрана до последней ягодки. Здесь же, если кто и вкушал щедрые лесные дары, так это патрулирующие территорию боевые единицы магов.
Бала не знал всего этого и легко обманулся гостеприимностью красивого и светлого леса. На ходу он собирал горсти ежевики, лущил кедровые шишки; ел сам и кормил Косту. Тот не отказывался, искренне желая набраться сил, которых ему так недоставало сейчас.
Первый привал сделали через четыре часа, второй – еще через три. Только тогда Бала осознал, какой ловушкой может оказаться гостеприимный фирасийский лес: теперь, даже если пойти быстрым шагом, до темноты
