жизни в России, 1920–1930-е годы / Под ред. Т. Вихавайнена. СПб., 2000. С. 9–26.
29
Журавлев С. В. «Маленькие люди» и «Большая история»: иностранцы московского Электрозавода в московском обществе в 20–30-х годах. М., 2000.
30
Holmes E. L. Stalin’s School: Moscow’s Model School No. 25 (1931–1937). Pittsburg, 1999.
31
Holmes E. L. Kirov’s School No. 9: Power, Privilege, and Excellence in the Provinces, 1933–1945. Kirov, 2008.
32
Например: Хелльбек Й. Революция от первого лица. Дневники сталинской эпохи. М., 2021.
33
Журавлев С. В. Микроистория: заметки о современном состоянии. С. 72–79.
34
Тогоева О. И., Данилевский И. Н. Прощание с микроисторией? // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 2020 / Под ред. О. И. Тогоевой и И. Н. Данилевского. Вып. 15. М., 2020. С. 386–396.
35
Бойцов М. А., Тогоева О. И. Дело «Казуса» // Средние века. Вып. 68 (4). М., 2007. С. 158–159.
36
Примечательно, что в статье «Многоликая история» Ю. Л. Бессмертный использовал выражение «незапрограммированная ситуация» и понятие «казус» (без кавычек) как синонимичные: «процессы исторического развития выступают как отличающиеся дискретностью, прерывностью, облегчающими появление „незапрограммированных“ ситуаций и казусов» (курсив наш. – Е. А., М. В.). Подводя итоги десятилетия развития «Казуса», М. А. Бойцов и О. И. Тогоева отмечали, что изначально «в основе концепции альманаха <…> лежала прежде всего идея „индивида“, выпадающего из единого ряда „конформистов“, способного в той или иной мере противостоять нивелирующему воздействия общих норм (пускай не на политическом уровне, а „всего лишь“ в сфере „частной жизни“), создавая новые модели поведения и тем самым способствуя изменению общих норм, а в конечном счете и социума в целом» (Бойцов М. А., Тогоева О. И. Дело «Казуса». С. 150).
37
Споры о «Казусе» // Казус. Индивидуальное и уникальное в истории – 1996 / Под ред. Ю. Л. Бессмертного и М. А. Бойцова. Вып. 1. М., 1997. С. 306, 308. Соредактор Ю. Л. Бессмертного М. А. Бойцов в своем выступлении на том же обсуждении отметил: «Что же до „казусов“, то есть осколков исторической реальности, которыми нам более всего интересно любоваться в нынешнюю пору, то у них при всей пестроте есть, как, похоже, следует из обсуждаемого доклада, одна общая черта. Их объединяет между собой тот высказанный или же немой вопрос, с которым их рассматривает историк, и вопрос этот относится к степени самостоятельности, которую может позволить себе исторический индивид в тех или иных заданных ему исторических обстоятельствах. Я бы с легкостью назвал этот подход либеральным и вписал бы его (как и все продуктивное направление, объединенное девизом „человек в истории“) в логику развития послевоенного общества и его исторического сознания. Несколько мешает сделать это лишь ощущение присутствия в его подтексте одного вопроса, который нельзя отнести ни к актуальным, ни даже к „великим“, но стоит провести по категории вечных, – это вопрос о свободе воли (или же, в иной формулировке: о границах этой свободы)» (Там же. С. 311).
38
Там же. С. 317.
