много людей. Часто без достаточных оснований эти убийства приписывают религиозным экстремистам. Тем самым масштабы религиозно-политического экстремизма преувеличиваются. Во-вторых, деятельность НВФ, или, как их называют, «лесных братьев», почти всегда однозначно, но не всегда обоснованно, связывают с преследованием религиозных целей. Больше всего об этом говорят духовные лидеры салафитских организаций, которые, пользуясь остротой ситуации, пытаются легитимизировать деятельность салафитов, запрещенных так называемым «антиваххабитским» законом (1999). В действительности данное явление весьма сложное, отражающее неоднозначность социализационных траекторий, которые приводят молодых людей в «леса». Они могут иметь как религиозно определенный, так и иной социальный характер.
Следует отметить, что религиозному сознанию молодых мусульман Дагестана давно присущи идеи экстремизма. Многие из них были убеждены в том, что в Чечне идет настоящий джихад, несмотря на отсутствие фетвы по этому вопросу. Даже признавая ошибки Багауддина – известного лидера радикального салафизма в Дагестане, и Басаева, они на эмоциональном уровне испытывали симпатии к сражающимся против федеральных сил и местных режимов на Северном Кавказе. Салафизм (по идеям близкий к ваххабизму) стремится стать идеологией, привлекательной для населения. По опросам, проведенным автором, 24,4 % населения не считают ваххабизм экстремистским течением. По мнению отдельных экспертов – и с ними надо согласиться, – салафиты смогли найти поддержку у части исламской молодежи в республике.
В определенной степени формирование религиозно-экстре-мистских настроений у молодых людей спровоцировала несовершенная правовая база противодействия экстремизму. Дагестанский «антиваххабитский» закон, как и подобные законы, принятые в соседних республиках, не учел одного обстоятельства: многообразия форм проявления исламского фундаментализма. В законе РД «О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности» (1999) оказались смешанными два различных явления:
а) склонность к насилию под религиозными и квазирелигиозными лозунгами;
б) твердая приверженность убеждениям и образу жизни, которые человек считает правильными.
Относительно роли исламской религии в экстремистской деятельности, в том числе террористической, существуют две противоположные точки зрения. Согласно одной, ислам, как и всякая другая религия, не имеет никакого отношения к экстремизму. Считается, что «ислам – религия мира», а потому она может быть лишь использована определенными силами в достижении своих политических, не исламских целей; но религиозного экстремизма, как проявления религиозной социализации личности, в ней нет. В ходе подготовки Всероссийской конференции «Актуальные проблемы противодействия религиозно-политическому экстремизму» (г. Махачкала, 6 июня 2007 г.) духовные лидеры категорически возражали против термина «религиозный» в ее названии. Другая точка зрения основывается на том, что имеет место не только
