публику, чем что-либо делала. Репутация у аболиционистов была самая скандальная.
Тем временем профессор предложил задание:
– Давайте рассмотрим гипотетическую ситуацию – Совет принял решение о войне. Для чего Совету нужно общественное мнение?
– Для поддержки мобилизации! – выкрикнул кто-то.
– Верно, но не только. Разбейтесь на группы по пять человек. Ваша задача – убедить население в необходимости войны, и получить его поддержку. Доводы можно приводить любые. Время пошло.
Мы разбились на группы: первая сложилась из нас с Полем и наших друзей, другую составила компания Гранде, в третью собрались поклонники Яны, еще в одной заправлял Михаил Васильев.
Не знаю, что делали в других группах, а у нас обсуждение шло жарко. Мы быстро перебрасывались репликами:
– Почему мы воюем? – Они плохие! – Почему они плохие? – Они, предположим,… едят детей! Они дикие и нецивилизованные! Они напали первыми! Они захватили наши земли! Не просто земли, а богатые земли… Чем заинтересовать обывателя, думаем! – А если так? Они захватили нашу золотую гору. Если мы ее отвоюем, то раздадим золото всем. – Неплохо. А вот еще – у них злобный диктатор. Мы должны их освободить. Если мы победим, то им станет лучше.
Я начала подводить итоги. Итак, они напали первыми, мы должны защитить родину и вернуть наши сокровища, и принести им свободу. Кто будет выступать?
Катц сразу отказался:
– Мнэ, я, пожалуй, буду неубедителен…
Хитрый котяра то ли ленился произносить длинную речь на человеческом языке, то ли намекал на то, что ликантропов самих считают агрессивными дикарями.
Следом отступил Поль:
– Мне выступать неспортивно, я уже проходил первый курс, – аргументировал он.
Франтишек Грымза, юноша выдающегося роста, и при этом совершенно детской непосредственности, развел руками и покраснел:
– Я, это, говорю плохо…
Это правда, что Франтишек и говорил нескладно, а писал и того хуже. Он приехал поступать в университет из какой-то дальней деревеньки, и до сих пор всему удивлялся. Похоже, что Поль сильно помог ему при сдаче экзаменов, и теперь тянул его по университетским занятиям.
Мне самой хотелось выступить, я была уверена, что способна убедить аудиторию в чем угодно. В конце концов, я дочь советника или кто? Но папенька учил меня: «если кто-то из подчиненных сможет выполнить эту работу не хуже тебя, то пусти его вперед. Командир вступает в бой последним». Я сдержала свое нетерпение, и со вздохом сказала:
– Салман, давай вместе. Ты будешь делать основной доклад, а я на подхвате.
Салман, уже согласившийся, вдруг схватился за голову:
– Постойте, а с кем мы воюем?
– Ну, с врагами, разумеется.
Оживился
