в склеп… Эйлинн не хотелось спускаться туда – внутренне она боялась, увидеть что-то, что подтвердит её страхи, боялась, что увиденное ей во сне существует на самом деле, ведь, в конце концов, исчезновение бабушки необъяснимо… Но Эйлинн думала не только об этом. Она представила, как оставшись одна в своей комнате вечером, будет вспоминать свой сон, прислушиваться к каждому шороху… Она хотела быть уверена.
Эйлинн приоткрыла тяжёлую двустворчатую дверь, ведущую в склеп, и быстро скользнула в щель. Эти двери никогда не запирались на замок, а лестницу в склеп всегда освещали два факела. Эйлинн придержала тяжёлую створку, чтобы она не шаталась, и, убедившись, что створка не выдаст её, подошла к лестнице и медленно начала спускаться. Здесь на перилах не было деревянных накладок – всё было каменное, простота и строгость подчёркивали величие этого места. Эйлинн миновала ступеньки, которые были хорошо освещены двумя факелами, за ними начиналась тьма. Огни факелов подрагивали у неё за спиной. Эйлинн остановилась, одной рукой опираясь о перила, и прислушалась – звуки замка сюда не доходили. Дальняя стена склепа выходила на улицу, и в сильный ветер или дождь здесь можно было услышать шум дождя или завывание ветра, но не сегодня. Постояв какое-то время, Эйлинн подумала, что нужно подняться обратно наверх и взять факел. Поднимаясь вверх, Эйлинн услышала чьи-то шаги – кажется, кто-то шумно спускался вниз, возможно, по парадной лестнице. Эйлинн дошла до двери и приоткрыла её – так она услышит голоса, и сможет понять, если в замке что-то случилось. Она открыла дверь, и слушала – шаги всё не прекращались. Но это не были шаги многих людей, спускавшихся друг за другом… «Так не может быть», пронеслось в голове у Эйлинн, «никто не может так долго спускаться…». Но стук всё продолжался. И тут… словно спала какая-то невидимая завеса – Эйлинн наконец-то услышала этот стук, словно она перестала сама себя защищать от него… Это был тот же стук, который она слышала ночью, спускаясь по таинственной лестнице. Размеренный, как удары неведомого сердца… Ужас сковал Эйлинн словно холод, она выскочила из полуоткрытой двери, и почти бегом бросилась по коридору в парадный зал, а затем наверх, в свою комнату. Поднимаясь по парадной лестнице, Эйлинн столкнулась с Диртаном. Он явно был чем-то раздражён, но не сказал ей ни слова – только спросил, как у неё дела. Эйлинн сказала, что направляется в свою комнату поискать книгу, которую она собиралась почитать матери. Диртан улыбнулся, и снова погрузился в свои мысли. На фоне вчерашних событий, он не придал значения её бледности – он знал, что Эйлинн очень чувствительна.
Слух о том, что Дитта видела свою нувору в зеркале, быстро разлетелся среди слуг. Несколько женщин, включая и Дитту, попросили расчёта. О проклятье никто из них прямо не сказал: у каждой нашлась причина, чтобы уйти; Дитта сказала, что хочет вернуться в деревню к тётке, которая недавно овдовела, мол, негоже оставлять женщину одну в таком возрасте. Всех желающих рассчитали. Диртан
