Новые танки из Союза пригнали. Новые бойцы на них ездят-воюют. И командир у взвода уже новый. А, я болтаюсь, как дерьмо в проруби. Старшим машины туда, посыльным-курьером сюда. Только через месяц пристроило меня родное командование к нормальному делу. На дальней заставе взводный слёг с амёбной дизентерией. Ну, меня и услали на замену. Хоть и немного не по профилю было. Взвод тот – мотострелковый, но усиленный целым танком.
Высотка-горушка у перекрёстка несильно важных дорог. Основная обязанность – стойко преодолевать трудности и лишения. Их хоть отбавляй. И этими трудностями были не духи. Душманы к нам наведались за полгода моего сидения на заставе всего раз шесть. Жара и хронический недостаток воды днём, холод и постоянный поиск чем бы обогреться ночью. Кроме того голову себе сломал думками на тему – чем бойцов занять. А, то ведь от безделья хернёй всякой маются. Думал-думал и придумал. Озадачился и бойцов озадачил совершенствованием инженерного оборудования системы обороны заставы. Увлёкся капанием траншей-окопов так, что через четыре месяца даже для танка и бэтээров были оборудованы перекрытые ходы-тоннели для перемещения между запасными и основными огневыми позициями.
К нам даже начали из бригады экскурсии привозить для ознакомления, так сказать, с передовым опытом фортификации. Благодарность от комбрига получил. Начала служебно-карьерная ситуация выправляться? Я так думал. Лучше бы не думал и не копал. Приехал как-то к нам очередной проверяющий, да не один, а с делегацией из политуправления армии и с корреспондентами из Московских газет. Лазят приезжие по нашему бастиону, дивятся. Один корреспондент пошёл за уголок оправиться-отлить. А, там наше минное поле. Не углядели. Взрыв. Вместо ноги культя. Парень на адреналине скаканул в строну на одной ноге, завалился на землю и головой уткнулся в другую мину. И как его теперь в Москву везти без головы? Армейские политотдельцы разорались. Ясен пень – я виноват. А, не они привёзшие сюда не служившего ни дня в армии москвича. Война – всяко бывает. Сам виноват, ведь инструктировали же его. Всё верно. И командиру заставы официально ничего не предъявишь. Но … Начальство оно такое … Память у начальства хорошая.
Шестнадцать человек выходит из-за меня погибло. Четырнадцать бойцов моего взвода, Маша и корреспондент. Виноват ли я в этом? Не знаю как ответить на этот вопрос. Бойцы всё же – скорее всего на мне. Маша? Маша в парикмахерскую ездила, прихорашиваться перед свиданием со мной. Не было б меня – не поехала бы и под обстрел не попала бы. Корреспондент? Не строил бы я «крепость» и не привезли бы его ко мне на заставу, был бы жив. Выходит виноват я. Не уберёг. Что делать? Что может военный? Мстить? Взять баш на баш. С той стороны. Я ведь уже скоро год как в Афгане, а до сих пор ни одного духа не завалил. Не, стрелять-то стрелял. И из калаша и из танка и из БТРа. Но, так что б с гарантией, что б видеть труп душмана собственноручно убитого – ни разу не было.
Через пару недель, после гибели того корреспондента, меня вернули обратно в расположение бригады. С выговором
