target="_blank" rel="nofollow" href="#note13" type="note">13. Англия больна недовольством, обессиленная лежит она на краю своей постели в невежестве, отчаянии, мотовстве, жажде, непредусмотрительности, поедает социальную помощь и ждет, пока вниз по восточной круче, словно падающий Гиперон, не спустится комиссия по закону о бедных, взывая: «Да будут работные дома, и хлеб скорби, и вода скорби в них!» Инновация была проста, как и все великие инновации. И глядите, в соответствии с наивной надеждой в каждом квартале тотчас, как возникли стены работных домов, нищета и нужда испарились, с глаз долой – из сердца вон, и растворились в пустоте; производство, бережливость, высокая рождаемость, рост зарплат, мир во всем мире и любовь к ближнему в отчетах комиссии по закону о бедных – вот что, бесспорно, быстро или не очень к радости всех партий случилось бы. То был итог благочестивых желаний. Мы прочли четыре таких ежегодных отчета, породив гамму мыслей; не считая членов комиссии бесчеловечными, каковыми их считали противники; скорее чувствуя благодарность за то, что такие люди и такой орган существуют; с нарастающим убеждением в том, что природа, которая ничего не делает просто так, их самих или их поправку в закон о бедных создала с определенной целью. Мы надеемся доказать, что они и их поправка были необходимым элементом – суровым, но спасительным элементом прогресса.
Эта поправка к закону о бедных, которая, как иногда говорят, должна представлять собой «основную заслугу» реформистского кабинета, указывает, как можно подумать, скорее на дефицит всяких заслуг. Для того чтобы сказать беднякам: «Вы будете есть хлеб скорби и пить воду скорби и будете несчастны, пока живы», – нужно не столько прикладывать риторические умения, сколько обладать крепким желудком. Если бедняков сделать несчастными, их станет меньше. Это секрет, известный каждому крысолову: отмени социальные гарантии, донимай постоянным мяуканьем, напугай, и, попавшись в ловушки, твои «рабочие на пособиях» исчезнут и перестанут существовать для правящих кругов. Получится быстрее, чем при использовании мышьяка, может, даже гуманнее. От крыс и бедняков можно избавиться; гуманность оказалась формой старой доброй мясорубки, способной перемалывать с любой скоростью, и для ее обретения не нужен был никакой призрак чартизма или реформистское министерство. Более того, когда слышишь о «полном использовании всей имеющейся рабочей силы» этим новым институтом скорби – о труде, который хочет быть использован, но не сможет найти себе хозяина, не остается ничего, кроме как открыть рот. То, что страдающий и незанятый труд в результате должен «исчезнуть», – довольно естественно; с глаз долой – но не из бытия же? То, что нам известно наверняка, это то, что «ставки сокращены», ибо на них не прожить; что статистические данные еще не зафиксировали большого роста голодных смертей; это нам известно, но в конце концов ничего кроме этого. Если это и есть «полное использование всей имеющийся рабочей силы», тогда оно вполне реально.
На самом деле
