шепот, рассказывающий истории, сюжеты которых подчас повествуют об одних и тех же событиях, раскрывая характеры жителей и прожитые ими жизни с разных точек зрения.
Одна из таких встреч заканчивается трагически: Хуан Пресиадо просыпается в могиле и становится одним из призраков, обреченных на вечное скитание по узким улицам заброшенной Комалы. В одной могиле вместе с Хуаном оказывается захороненным прах нищенки, умершей от голода. Она—то и рассказывает Хуану всю историю жизни Педро Парамо, связывая нити всех предшествующих историй, попутно знакомя Хуана с теми, кто лежит в соседних гробах и рассказывая ему истории их жизни и роль Педро Парамо в их судьбах. Жестокий диктатор Педро Парамо с юности проявляет черты деспота и самодура, получающего все, что ни пожелает. Единственным человеком, к которому он питает нежные чувства, становится его супруга Сусана, на которой он женится, убив ее отца и поставив ее в безвыходное положение. Однако Сусана вскоре умирает (рядом с ее могилой и находится последнее пристанище Хуана Пресиадо). Ее смерть становится ударом для Педро Парамо, который в итоге отказывается от своих богатств и, наполовину парализованный, ждет смерти, которая пришла к нему от руки одного из многочисленных незаконнорожденных сыновей, от руки которых он и погибает.
Таким предстает перед нами роман.
Исходя из характеристик, описанных в предыдущей главе, мы можем предельно точно представить себе жанр мениппеи, и его специфику. Однако, присущи ли вышеперечисленные признаки европейской мениппеи латиноамериканскому роману. Обратимся непосредственно к тексту романа Хуана Рульфо.
Первое, и, пожалуй, самое яркое отличие становится очевидным сразу после прочтения и соотнесения текста «Педро Парамо» и 14 признаков мениппеи по М. Бахтину – в романе Рульфо полностью отсутствует смеховое начало, которое так важно для мениппеи классической, ведь изначально этот жанр именовался менипповой сатирой. Несмотря на то, что мы имеем дело явно с карнавализованным жанром, смеховой компонент не является его составляющей, что сразу дает нам право говорить о различии между европейской классической мениппеей и его латиноамериканским аналогом. Говоря о втором признаке (абсолютной сюжетной свободе) мы должны признать, что здесь он присутствует в полном объеме. Город Комала, где происходит основное действие романа, не имеет никаких, совершенно никаких географических, исторических, биографических маркеров. Этот город находится вне времени, вне пространства, герои повествования находятся вне времени и вне пространства. Сюжетная свобода проявляется даже в том, что сюжета как такового, собственно говоря, нет. Перед нами переплетение потоков сознания, такого мощного и такого беспорядочного, что порой трудно бывает понять, кому принадлежит та или иная точка зрения, кто является субъектом речи в каждый конкретно взятый момент. Третий признак (сращенность сюжета
