хилый и дохлый, что… То есть, я имею в виду, вы такой талантливый, что сыграете в моей постановке Джульетту! А вы, – тут пухлая рука профессора указала на Хэйвуда, – будете Ромео! О, что это будет за постановка! – Профессор мечтательно прижал руки к груди.
– Я не буду с ним играть!
– Я не буду Джульеттой! – почти одновременно завопили мы с Хэйвудом. Если мне придется играть девушку, то только слепой не заметит, что я, собственно, девушка и есть! В полнейшем ужасе обернувшись к Хэйвуду, я увидела, что эта новость все же пробила маску невозмутимости – его глаза сверкали от негодования.
– Ищите другого актера, а я лучше буду Тибальтом! – категорично заявил он. – Тем более его убили в середине, меньше мучиться. Я не буду признаваться в… в общем, я не буду играть Ромео!
Я невольно зауважала Хэйвуда за крепкие литературные познания. Я вот ни за что бы не вспомнила, кого и когда там убили.
– Ох, не переживайте! – чуть ли не пропел профессор Ферро. – У нас есть прекрасное платье для Эмиля, по его размеру и с такими, знаете ли, набитыми мешками спереди. Оно ему чудно подойдет, вы даже не заметите разницы! Джульетта из него выйдет превосходная. А если хотите поменяться ролями – то, пожалуйста, подеритесь еще с кем-нибудь, потому что пока у меня только два актера. Ах, какая будет постановка! – Профессор Ферро, мечтательно глядя вдаль, положил руки нам на плечи.
Наверное, в его воображении ему уже рукоплескала восторженная публика, а может, даже качала на руках за прекрасный спектакль. Передо мной же замаячил призрак близкого провала. О чем подумал Хэйвуд, я не знала: едва услышав про платье с мешками спереди, он глянул на меня с таким отвращением, словно я самолично их туда пришила. Больше я не осмеливалась на него смотреть.
«А зачем, кстати, на платье мешки?» – подумала я, и тут в голове мелькнула догадка. Какой ужас! В платье с мешками, которые улягутся на мои собственные… кхм… на мою собственную фигуру, я буду как никогда похожа на девчонку. Меня точно раскроют!
Тут, разорвав повисшее в кабинете молчание, в дверь вломился Томас. Он с лету врезался в манекен, на котором красовался головной убор индейского вождя. Затем столкнул с небольшой этажерки статуэтку, и та свалилась на ковер. И, наконец, предстал перед нами.
– О, вы уже помирились! – обрадованно произнес он при виде нас. Хэйвуд тут же, качнувшись, как-то ловко высвободился, а профессор, кашлянув, убрал руки. – Смотрите, какие у меня штуки! – Том поддел рукава и показал нам тонкие браслеты из чего-то вроде меди, густо покрытые рунами. В его голосе звенел неподдельный восторг. – Настоящие антимагические оковы, как у преступника в Уллоксе!
Уллокс, в прошлом обычную королевскую тюрьму, пару сотен лет назад переделали в темницу для особо опасных магов. Не особо опасным просто блокировали магию и отпускали на волю, а в Уллоксе томились самые злонамеренные убийцы.
– Великолепно, очень… э-э-э… красивые, – осторожно
