ко мне, остальное по ходу.
– Какой слепок? Как я его сделаю?
– Ты всегда такая тормозная? Пластилин найди, прижми ключ с двух сторон. Только прежде маслом смажь. Не ключ, а пластилин. Поняла?
– Поняла, но страшно. А если не успеем?
– Да не ной ты! Успеется. Ничего мне не оторвут. По крайней мере, не здесь. Не паникуй и не забудь создать шумиху, тогда всё будет тип-топ. Усекла?
– Усекла, – кивнула я, но соображала по-прежнему туго.
Человек. В подвале. Нашего дома. На цепи. И Бекетов… Ничего не укладывалось.
– А теперь шуруй отсюда. Хватятся тебя и трындец нам обоим. Обоим, говорю! Живо! – С испугу я подскочила и побежала на выход. – Стой! А рот мне кто заклеит? И фонарь оставь, чудная.
Фонарь я убрала, но прежде чем заклеить рот, поинтересовалась:
– А вы кто и за что вас, а? Неужели правда Паша?
– Кривда, блин. Конечно, правда. Я на сказочника похож? – Я не знала, на кого он похож. Вроде обычный мужик. – Неугоден твоему муженьку, мешаю бабки заколачивать. Вот и кукую… Давай, чеши отсюда.
Я залепила ему рот, горько плача при этом. Мужчина замычал, посыл я поняла и притихла. Наощупь вернулась к лестнице, а наверх добиралась ползком на четвереньках. Так мне меньше хотелось реветь. Вроде опоры больше, не заваливаюсь, всё в порядке…
Но мысль, что муж держит человека на цепи, да ещё пытает, так давила, что пару раз я подумала остаться. Разлечься на лестнице и всё. Наверное, так бы и поступила, не завись от меня жизнь другого человека.
До выхода добралась кое-как. Встала на ноги, попыталась придать лицу невозмутимый вид. На деле, скорее всего, меня просто перекосило.
– Какой ужас! – всхлипнула я.
Шагнув за порог, прикрыла дверь и тут услышала, как кто-то спускается со второго этажа. Вспомнив, что кроме мужа некому, забегала туда-сюда.
Три шага вперёд, три шага назад… И обратно к террасе.
Открыла дверь, колокольчики зазвенели, я тут же её захлопнула. Паша знал куда идти.
– Полинка, пташка моя вольная, – шёл он на меня. – Ты чего тут торчишь?
«Чего я торчу? Какой же ты подлец, Бекетов!»
– Кукую, – неожиданно усмехнулась я и всего на секунду перевела взгляд на подвальную дверь, которую впопыхах забыла запереть на ключ. – На террасе сидела. – Я попыталась вести себя нормально, только ничего не вышло. Рядом с Пашей, моим мужем, я ощутила такую невыносимую тоску, обиду и злость, что стала нести всякую чушь со слезами, лишь бы не зареветь в голос: – Терраса у нас дурная. Видишь, продрогла до синих губ? Даже колотит всю и рыдать от этого хочется. Комары закусали, хоть из дома не выходи. А я не могу не выходить. Не могу долго сидеть в стенах, они давят. Как не могу не задавать вопросов… Я вообще много чего не могу. А ещё представляешь…
«Не могу терпеть людей на цепи», – чуть не сказала вслух.
– Не могу понять, счастливы мы с тобой или нет?
И тут всё-таки не стерпела, зарыдала. И сделала это намного горше, чем в
