Но я не хотела этого, никогда. Хоть тыщу раз нагадил бы, радовалась, видя его, ведь он отец моих детей! Аллах – свидетель…
Мастура замолкла. Подумала немного и хотела было еще что-то сказать, рот раскрыла, но изменила, кажется, свое решение, посмотрела на очень внимательно слушающего ее Санжарбека и взглядом своим намекнула: «вот и всё, что хотела сказать»…
Следователь, чтобы не дать «остыть» беседе, продолжил спрашивать:
– Вы знали о золоте, кладе вашего мужа?
– Опять вы о золоте! Какое золото! Какой клад! С утра же ваши всё тут перевернули, искали. Посмотрите на нас, посмотрите, как мы живем, мы похожи на людей, имеющих золото? Кроме того, что он приносил из загона, ничего и нет. А что он еще имел, отдал той своей женушке!
– Значит вы не знали о кладе? – повторил свой вопрос следователь.
– Какой-то клад, золото, не пойму, о чем речь –то идет? – ответила вопросом на вопрос Мастура.
– Ладно, оставим клад. Сейчас пусть это будет для следствия секрет! – Санжарбек теперь не сомневался в правдивых словах женщины. Следственный народ – психологи. По короткому разговору он понял, пришел к решительному выводу, что «она не делала этого. Она не сможет убить».
Несмотря на это, на всякий случай и чтобы избежать всяких недоразумений, он допросил и дочерей. По их показаниям почувствовал, что ничего особенного, важного тут тоже нет, на сердце вроде полегчало, успокоился…
***
Фахриддин проснулся рано. После легкого завтрака, отправив Аваза на слежку за домом Хикмата, сам направился в областную прокуратуру. Договорился с коллегами о выдаче санкции на проведение обыска в доме подозреваемого, об организации прослушки его телефонных разговоров, затем вернулся в музей.
– Ах, гость, хорошо ли отдохнули? – тепло спросил директор музея. Хотел уже отправить за вами машину.
– Спасибо. По улицам Самарканда на свежем воздухе лучше пешочком, – Фахриддин положил на стол свою сумку и сел на указанное место.
Директор сел напротив, помолились. Как обычно, спросили друг друга о житье – бытье. Затем хозяин резко поднялся, потребовал у секретарши кофе, несмотря на протесты вынес из шкафа сладости.
Чувствующий неудобство от лишних любезностей, следователь перешел к делу:
– Хикмат приехал?
– Он сегодня на работе. Вчера еще вернулся. Вызвать?
– Ладно, но чтобы вам не мешать…
– Ясно, понятно! Откроем вам комнату просвещения и духовности. Работайте без проблем. Или мне выйти?
– Да нет, думаю нам удобнее будет в другой комнате, – Фахриддин поднялся.
– Директор проводил его до той самой комнаты. Не прошло и сколько-нибудь времени, как в дверях появился мужчина лет 30-35, высокого роста, красиво подстриженные волосы и борода, круглое лицо, густые брови ему шли, стильно, по моде был одет.
– Вот
