вспоминаю все те дни.
Где были счастливы, пусть зыбко,
где мы вдвоем и мы дружны.
*
Она красива и стройна,
она всегда у сердца.
Но силы нет, как и тепла,
и нет поддержки. «Греться!».
Она бездвижна, холодна,
молчит, от меня скрылась…
А низкий голос из меня:
«она сломалась, вскрылась!».
Прощенными не быть!
Простив однажды, не забыть
той мерзости и черноты.
Той боли слов и злобы лиц,
смрада того внутри.
Нам не забыть холодных глаз
и шума, что вокруг.
Как спиц острей пронзали нас:
«не бить, не убить вдруг».
Нам не забыть битья посуды
и треска мебели, вещей…
Но мы простим – ведь нам нетрудно
пройтись по гордости своей.
Простив однажды, не забыть
их унижения, порицания…
Но нам прощенными не быть -
и это наше наказание.
Тебе!
Преодолеть бы расстояние
и взяться за руку твою.
Обнять покрепче, до сияния,
и молча слушать тишину.
Забыть невзгоды и проблемы,
отречься от житейских смут.
И окунуться в мир без блефа,
что создан теплотою рук.
Растаять от твоей улыбки
и потонуть в глубине глаз.
Но это плод моей ошибки
и эта пьеса не про нас.
Дорогая!
Я что и, правда, дешева
и все слова мои туфта?
Ты, как актриса, не нова,
тебе похлопают, но зря.
Да, Darling, вскрыла ты мою личину
и вытащила суть на свет.
Но знаешь… мне совсем не стыдно,
я продолжаю путь наверх.
Когда-то, может, и цепляло -
я истерила по ночам…
Но вот сейчас нет дела, Ана,
я излечилась – нет тех ран.
Тебя пыталась разуверить…
Итог – поверила сама!
Ее не существует, веришь?
Антракт, расход по сторонам.
Икар
Мне воспарить бы в небеса
и крыльями хоть раз обжечься.
Но жизнь же не начнет с нуля,
коль не мечтать, так хоть согреться.
Грим
Я видела их пустоту,
как жаль, что поздно, упустила.
Их душ ту мерзость, темноту -
такой момент себе подсмыла.
Я проиграла, захлебнулась…
и пусть, в истерике не бьюсь.
С улыбкой скроюсь же, не дуясь,
мечтая
