отца неплохой вкус. Большая молочная грудь виднелась в глубоком декольте халата, едва прикрытые ореолы сосков, стройные ножки, полные губки на красивом молодом лице. Интересно, сколько ей лет? Около тридцати, но не больше тридцати пяти точно.
– Отец уже уехал, – нарушила она затянувшуюся тишину. – Так что в школу сам пойдёшь, своими ножками. Не обломаются.
– Хорошо.
– Хорошо? Не истеришь, не ноешь, что тебе все должны? Ты никак приболел? Или у тебя критические дни, длиною в последние десять лет, закончились?
Блядь! Блядь! Блядь! Да откуда мне знать, как он себя ведёт? И какого хера она так разговаривает? Или у них так принято? Я сыплюсь на самых простых вещах. Нужно было выпасть из окна и сымитировать потерю памяти. Правда, не уверен, что это тщедушное тельце выдержит такое падение. Ладно, ещё посмотрю, может, и разыграю эту карту.
– Что-то нет сегодня настроения, сцены устраивать, – сделал я кислое лицо, демонстрируя своё состояние. – Но если хочешь посраться, могу плюнуть тебе в кружку, для начала. А там как пойдёт.
– Пожалуй, нет. Если можно хоть один день без этого всего, то я только «за».
– Ну и договорились! – подтвердил я, смахнул крошки со стола и выбросил в корзину пустую пачку из-под молока.
– Странный ты сегодня, – она подняла голубые глаза и внимательно всмотрелась в моё лицо. – Если б был девкой, я бы подумала, что ты залетела. Хотя… От тебя никто не залетел в школе? – и через секунду, не дав мне открыть рот, сама ответила на свой вопрос. – Не-е-е. У тебя ещё и стручок, поди, не вырос совсем.
– Да пошла ты! Стерва! – бросил я через плечо и поспешил выйти из столовой. Эта ситуация напрягала меня своей нелогичностью, открытой грубостью и витающей в воздухе ненавистью. Не такой я себе представлял счастливую семью. Совсем не такой!
В спину мне раздался приятный женский бархатный смех:
– О! Теперь узнаю своего пасынка.
Фух! Кажется, выкрутился. Теперь понять бы, куда идти, где школа?
Поднялся наверх в свою комнату, смахнул со стола телефон, подхватил собранный с вечера портфель (спасибо, мой заботливый друг Майки) и, не задерживаясь больше в этом негостеприимном доме, выбежал на улицу.
На улице царила весна: яркое солнце, зелёная трава, цветущие розовые лепестки на деревьях. Живут же люди и не понимают, какое это счастье. Я такую картину видел только на старых фотографиях. В нашем мире даже увидеть солнце – уже чудо.
А вот сам райончик противный до жути. Такой ванильный и праздничный, что в глазах начинались нестерпимая резь и свербёж, словно кто-то щедро сыпанул в рожу песком. Слишком ярко, слишком много цветных красок, слишком всё чисто и нарядно. Красивые цветные домики, подстриженные лужайки, приветливые соседи! Тьфу!
Мимо меня прошли две девчонки, приветливо помахав мне руками. За ними семенил парнишка моего возраста и комплекции, неся сразу три портфеля.
– Привет,
