работой, что был ошарашен, когда ему напомнили, что логотип нужен по большей части для размещения в шапках документов, и для этого было бы неплохо, чтобы он умещался на стандартном листе А4, а в идеале занимал бы на этом листе лишь несколько сантиметров. Впрочем, заказчик был ошарашен не меньше и с удовольствием забрал получившийся логотип для размещения на стене офиса за ресепшном (ресепшн пришлось, правда, перенести к более длинной стене). Работодатель же был не столько ошарашен, сколько обескуражен и опечален. Согласно внутреннему регламенту одному дизайнеру за рабочий день в зависимости от выбранного заказчиками тарифа полагалось отрисовывать от двух до пяти логотипов, что несколько не соответствовало одному логотипу, законченному Сашей за неделю. Из-за благодарственного письма, больше похожего на хвалебную оду, в котором заказчик красноречиво восхищался Сашей, а с ним вместе и всей конторой, было решено дать стажеру второй шанс. Теперь за ним строго следили, одергивали, если он начинал увлекаться, и за вторую неделю из-под его пера вышло требуемое количество товара требуемого качества.
– Представьте себе человека, – продолжил Саша, – обожающего, допустим, конфеты до потери сознания. Если он пойдет работать в цех на шоколадную фабрику, то либо на второй день заработает диабет, принеся фабрике больше убытков, чем прибыли, либо не прикоснется ни к одной конфетке, чтобы не сорваться, и станет совершенно несчастным человеком, постоянно делая со сладостями вообще не то, что хочет. Вот и я должен был рисовать, делать то, что больше всего люблю, но делать не так, как мне хотелось, а так, как требовалось по техническому заданию. Из-за этого любимое занятие превращалось в пытку. Я продержался меньше месяца и ушел на работу, не связанную с творчеством.
Саша старался не думать ни о чем, чтобы не начать думать о картине, и до сих пор ему это вполне удавалось. Он просто бездумно отвечал на вопросы странного незнакомца. Но сознание не могло дремать вечно и, наконец очнувшись ото сна, выдало очевидный в такой ситуации вопрос:
– Извините, я не спросил вашего имени и… почему мы перед рассветом сидим в кафе?
– Простите мою бестактность, меня зовут Егор Валентинович, а сидим мы тут потому, что я увидел ваше творение и теперь хочу предложить вам работу.
Костя с удивлением посмотрел на собеседника.
– Мне очень лестно, что вы оценили мою картину, но я уже сказал, что не могу работать на заказ.
– Это и не потребуется. Я хочу, чтобы вы рисовали то, что вам хочется, просто при этом поясняли небольшой группе детей, как вы это делаете и почему. Ну еще иногда комментировали их собственные работы. – Егор Валентинович, давно общаясь с глубоко художественными людьми, привык всегда сглаживать углы и подбираться к сути своих вопросов и предложений предельно осторожно, чтобы не спугнуть и не оскорбить тонкие ранимые натуры.
– То есть вы предлагаете мне место учителя рисования?
Егор Валентинович еще не знал, насколько тонкая (и тонкая ли вообще) натура сидит напротив него и ощущал,
