служанки. Их губы матово блестели неестественно красным, а когда девушки улыбнулись, то зубы оказались того же цвета. Даже клыки. Большие, как у хищника. Одна из близняшек скромно вытерла рот красной тряпкой.
– Ты вовремя! – радостно воскликнула она. – Будешь?
Мэри встала. Одним движением она сорвала с себя ненавистные нижние юбки и бросила в сторону. Подобрала топор.
– Зачем так сразу? – испугалась служанка. – Кровь живого гораздо вкуснее!
Когда она поняла, что Мэри несётся с топором вовсе не на Вадима, а на неё, на лице девушки застыло глупое, почти детское удивление и обида. Лезвие врубилось ей в ключицу и прошло до середины груди, а служанка только поражённо на него уставилась и не проронила ни звука.
Вторая зашипела, как кошка, и, выпустив острые когти, бросилась на Мэри. Шубина отмахнулась обухом, но вторая служанка оказалась проворнее первой. Она отпрыгнула и закричала:
– Ты что творишь?!
Мэри ещё раз ударила топором первую, перерубив ей шею, чем вызвала дикий вопль её сестры. Она набросилась на дочь Вадима так быстро, будто умела летать. Мэри едва успела отмахнуться топором, но вышло это столь неловко, что Шубина сама едва не упала. Не успела она прийти в себя, как сумасшедшая девица снова налетела и вцепилась Мэри в волосы. Они закружились, словно в каком-то дьявольском танце. Служанка норовила вцепиться клыками в шею Мэри. Шубина пыталась отбиваться топором, но при таком тесном контакте как следует размахнуться не получалось, и девушке оставалось лишь неглубоко полосовать тварь лезвием.
– Мэри! – кричал на столе папенька. Он остервенело бился в путах, пытаясь выбраться, но верёвки от этого, напротив, затягивались ещё туже. – Мария, перестань! Беги отсюда, я сказал!
– Ты слышишь? – прошипела служанка Мэри прямо в лицо. – Он назвал тебя Марией!
И после этих слов тварь истерично расхохоталась.
Они всё ещё боролись и пятились, пока не ударились о стену. Горячий воск упал Мэри на плечо. Она зашипела и подняла взгляд: перед ней на стене висел подсвечник с тремя свечами. При виде его девушка злобно ощерилась. Боднув противницу в лицо, Мэри схватила одну свечу и вонзила служанке в глаз. Та закричала нечеловеческим голосом и схватилась за уязвлённое место. Блеснуло лезвие топора, и кровавая служанка упала на колени. Лезвие блеснуло дважды, и служанка распростёрлась на полу. После третьего раза её голова покатилась.
Мэри бросилась к Вадиму. Чтобы не тратить время, она перерубила верёвки, что держали отца, предоставив тому дальше освобождаться самостоятельно. Заметив глубокую рану на шее папеньки, Мэри оторвала лоскут от юбки и перевязала. Накладывать повязку на грудь времени уже не оставалось.
– Где Вера?
– Наверху. Если поторопимся, может, успеем, – сказала Мэри, рисуя на стене кровью служанки колесо с тремя спицами.
Вадим кивнул и спрыгнул со стола. Затёкшие конечности слушались плохо,
