выстроилась очередь. А если бы этот дом не принадлежал содержанке генерала, эти люди тоже желали бы его купить? Дом продавался со всей мебелью, которой пользовалась Бьянка. Ей оставлены только её личные вещи. Даже кровать нельзя забрать. А если было бы можно, куда бы она её поставила?
Бьянка покрепче прижала к себе ноги. Положила голову на колени. Закусила губу. Сейчас у неё постоянно было плохое настроение, она грустила. Разве о таком финале она мечтала? Нет, она не дура и прекрасно понимала, что не пара Георгу. Но разве можно запретить кому-то мечтать? Разве не женятся богатые и успешные на бесприданницах без роду и племени?
Чем прогневала она небеса? Да, флиртовала с молодыми людьми, а кто не флиртовал? Но дальше флирта не позволяла себе идти. Слишком много было поставлено на карту.
– Привет, чего грустишь? – чужая рука опустилась на её плечо.
Девушка вздрогнула. Подала руку для поцелуя, как это делала обычно.
– Привет, Лавр, – улыбнулась. – Георг тоже здесь? – и обернулась, надеясь увидеть его и всё ему объяснить.
– Нет, обещался позже. Только разберётся с Ребеккой.
– Господин адъютант, это вам? – один из служащих подошёл к Лавру и подал ему конверт. Тот самый конверт.
Бьянка протянула руку, чтобы забрать:
– Это личное. Отдай, пожалуйста, – произнесла она тихо.
– Бьянка, сейчас у тебя нет ничего личного. Прости, – Лавр присел на другой край подоконника, посмотрел на девушку.
Ему было жаль её. Он и сам выходец из народа, прекрасно понимал, каких усилий стоит подняться и представлял, как страшно падать. Ведь падаешь ниже, чем был до этого. Бьянка впала в немилость. Но так ли уж она виновата? Он сам лично по ней проводил проверку до того, как она стала содержанкой. Да, в родном городе слава у девушки была не очень хорошая: легкомысленная особа, легко вступающая в отношения, но честная. Именно так о ней и говорили: «Честная. Если уж спит с тобой, то с другим не будет, пока не разорвёт отношения». Из-за своей честности и укатила из города. Двое на ножах подрались, деля девушку. Вряд ли бы она сама по своей воле решилась наставить рога генералу. За ней строго блюли первые два года. И только полгода назад сняли всякую слежку. И надо же такому было случиться. Лучше бы не снимали.
Он достал из конверта письмо.
Ей хотелось ринуться, вырвать бумагу из рук и разорвать на мелкие кусочки. Но она лишь впилась ногтями в колени да закусила губу.
– Это то, чем тебя шантажировали? – спросил Лавр, убирая бумагу обратно.
Она кивнула и, не в силах сдержаться, вдруг заплакала, отвернувшись к окну.
Чтобы скрыть девушку от любопытных глаз, молодой человек подошёл к ней и встал так, чтобы не было её видно. Положил ладонь на макушку и погладил, словно старший брат младшую сестру.
– Не плачь, жизнь наладится, вот увидишь.
– Спасибо, – еле слышно шепнула она, слизывая с губ солёные слёзы. – Куда меня теперь?
– Не
