не набирай всякого хлама, ведь за это придётся расплачиваться!
– Хорошо!
Между некоторыми городами были проложены подземные дороги, позволявшие людям вести торговлю и производить обмен ресурсами. В период межсезонья, когда холод отступал, а ливни ещё не начинались, – это длилось на протяжении нескольких недель, точно так же, как и осенью, когда жара спадала, и пылевые бури уходили на юг, – для торговцев появлялось «окно». Они выстраивались в длинный караван, состоявший из машин, вместо колёс имевших внушительные лапы. Эти лапы служили хорошим подспорьем для передвижения и по пескам, и по острым камням. Как говорила чёрная Зэкла, его, Алево, привезли на таком же караване и оставили в городе.
Впрочем, мальчик этого не помнил, потому что был тогда слишком мал. Первое время он жил в приёмной семье, в которой так же, как и все дети, играл и учился разным наукам, но уже к восьми годам, когда его кожа полиняла, был передан на поруки Ментору.
2. Наказание
Народу в шестом шлюзе собралось много: торговцы, как-никак, приезжали нечасто. Они везли с собой провода, стекло, игрушки, деревянную мебель, банки и старые газеты. Иначе говоря – всё то, что им удавалось найти или купить у падальщиков, рыскавших по древним городам.
– Пропустите, пропустите! – протискивался Алево сквозь толпу любопытных.
Он подошёл к длинному прилавку, на котором лежало настоящее сокровище.
– О-о-о! – восхищённо протянул мальчик, увидев старый бинокль. – Сколько?
– У тебя всё равно столько нет, – ответил горбатый мужчина, покрытый морщинами.
– Я беру!
– Отвали, – фыркнул он и оттолкнул Алево.
– Так ты продаёшь или только показываешь? Если продаешь, и он исправный, то я возьму. Дай, я проверю! – требовательно произнёс мальчик и протянул руку.
– Да ты хоть знаешь, что это? – к нему подошёл другой мужчина, чьё лицо от жары было всё в трещинах.
– Знаю. Через него рассматривают что-либо вдалеке. И он мне нужен.
– Да ты, я погляжу, рождённый ГеМоЧе.
– Не ГеМоЧе, а ГеМоЧеВыТе. Вот, – вытянув руку, мальчик показал рисунок на своём запястье.
Сколько себя помнил Алево, этот узор был на нём ещё с самого детства. Точно такое же родимое пятно имелось и у Ментора. А вот у Зэклы оно почти растворилось в черноте её кожи, – и лишь только чешуйчатость последней свидетельствовала об особом происхождении.
Алево был избранным – не то что гладкокожие люди. «Ты особенный, – сказал ему ещё в детстве Юклил, занимавшийся его воспитанием. – Ты рождён от матери матерей. Гордись этим».
И Алево гордился своим происхождением. Он знал, что он – особенный, что пустыня для него – как дом родной; впрочем, он хорошо себя чувствовал и в городе, и на холоде, и под неистовым ливнем.
– На, держи, – горбатый мужчина взял с прилавка бинокль и протянул его мальчику. – Таких приборов уже не найти.
– Слова
