и дважды крест-накрест ударил его мечом. От первого удара Лука Филиппович уклонился, второй отбил в сторону, и тут же контратаковал. Четко и молниеносно, так что мне пришлось отпрянуть назад и отбить его клинок в сторону.
Боярин тут же перехватил инициативу, так что какое-то время мне оставалось только отбиваться от ударов, летящих с разных сторон. Выждав немного, пока темп его атаки замедлится, я уклонился от прямого тычка клинком, шагнул чуть в сторону и ударил. Но и этот удар Лука Филиппович перехватил, проскользнул вдоль моего клинка и самым кончиком своего меча задел мою правую руку.
Я отскочил, зашипев от боли, а боярин Лука только ухмыльнулся в ответ на это. Ну да, это был мой излюбленный прием, я сам так часто делал и часто благодаря нему побеждал. Но на самом деле ловко он меня подловил, ничего не скажешь.
Снова бросившись вперед, я нанес два удара, провел обманный замах сверху, и тут же ударил снизу по бедру боярина. Правда, бил я плашмя, потому что настоящий удар по незащищенному месту, пусть даже не боевым мечом, а тупой железякой, мог оставить нехилый синяк.
Я снова отскочил, а боярин только поощрительно улыбнулся. Ну да, если своим ударом он мог только серьезно помешать мне, то я его только что убил. Потому что с развороченным бедром воин может вести бой только до тех пор, пока не упадет без сознания от потери крови. То есть всего несколько мгновений, а потом все закончится.
Боярин атаковал, быстро и резко. Отбил мой клинок в сторону, бросился вперед, вытянувшись в длинном выпаде. Я попытался проделать то, что уже делал в схватке с наместником: повернуться, пустив удар вскользь по доспеху, но не сумел и получил мечом под ребра. Да, не было бы на мне доспеха, худо бы мне пришлось, такой удар даже тупой железякой – не подарок.
Так что счет был один – один. Теперь Лука Филиппович практически убил меня.
Еще какое-то время мы сражались, то нападая, то передавая инициативу партнеру. Я все пытался вызвать у себя ощущение той самой “музыки боя”, но у меня не получалось. А ведь жаль, умение по звону клинков заранее предугадывать следующее движение противника сделало бы меня величайшим бойцом. Но, видимо, для этого нужно было что-то более важное и ответственное, чем обыкновенный тренировочный поединок.
Игнат, по-видимому, умел это делать, но научить меня, к сожалению, не успел. Зато он научил меня почти всему, что я знаю и умею.
Через какое-то время мы с боярином Лукой потные, но довольные друг другом прекратили схватку. Он “убил” меня четыре раза, а я его – всего три. Но даже это было достижением, ведь в прошлом мне редко когда удавалось сравняться с Лукой Филипповичем.
– Когда на кону твоя жизнь, ты лучше бьешься, – проговорил он. – С наместником тем же. Не дал ведь себя убить, даже когда он тебя с ног сбил.
– Как-то само собой получилось, – ответил я. – Я даже и не знаю, как. Дрался, вроде, как обычно.
– Видимо, силен твой бог, – сказал Лука Филиппович. – Что бы про него не говорили бы, силен.
