ада, этот звук последнее время для Сони был тревожным сигналом, приучившим ее обороняться, но Данила в кухню не зашел. Соня смотрела на сливки, неровными волнами расходившиеся от венчика, и ждала, когда они станут «в пики», это монотонное действие отвлекало ее от шума, доносившегося из гостиной. Голос свекрови, резкий и громкий, перемежался с грубыми короткими фразами Дани, и среди этой неразборчивой тирады слов до слуха девушки долетало ее имя, она съежилась и продолжила твердить уже вполголоса: «Все будет хорошо!» Соня подсыпала к сливкам ванильный сахар, щепотку высушенной лимонной цедры и хотела попробовать крем на вкус, как вдруг услышала позади шаги.
– А, вот ты где, а что же не на балу? – хрипло прошептал приближающийся к ней мощный, плотно сбитый мужчина, злобно раздувающий ноздри мясистого носа. Казалось, еще немного – и из них появятся языки пламени, как у трехголового чудовища. – Мать сказала, что ты собиралась на бал, видимо, возомнила себя принцессой! Так давай, что уставилась, иди надевай платье.
Мужчина схватил Саню за руку и потащил в спальню, по пути выкрикивая нецензурные слова. Девушка не сопротивлялась, она пыталась уговорить мужа успокоиться и лечь спать, но он все больше и больше распалялся.
– Хотела идти – давай, мотай отсюда, напяливай свое платье и катись ко всем чертям.
Он подбежал к шкафу, схватил платье, напоминающее розовое бесформенное облако, и швырнул его вместе с вешалкой в Соню, расхохотавшись на весь дом:
– И ты хотела свое жирное тело затолкнуть в эту вещицу?! И сколько ты на него потратила?
– Даня, успокойся, я взяла платье напрокат, это совсем не дорого, завтра его верну. Ложись спать, пожалуйста.
Соня попыталась успокаивающе дотронуться до руки мужа, но тот в ответ начал срывать с нее домашний сарафан.
– Ну что же, если в прокате, тогда нужно его использовать. Надень, станцуй для мужа, чем я хуже богатых мужиков в масках из «Зиккурата»? Давай, порадуй муженька.
Данила с таким остервенением пытался снять с жены сарафан, что разорвал его в двух местах, оголяя светлую атласную кожу девушки, усеянную синяками и ссадинами. Соня прикрывала руками лицо и грудь, предвидя очередную порцию побоев. Но мужчина на какое-то мгновение замер, разглядывая стоящую перед ним девушку, а потом завопил что есть мочи:
– Я сказал одевайся, что оглохла?!
Соня пыталась дрожащими руками натянуть на себя платье из тонкого гипюра, которое, как назло, ей не поддавалось. Крючки, шелковый чехол, тонкие бретели – все скомкалось в кучу на влажном теле, не давая девушке быстро подчиниться требованиям мужа. И только спустя несколько минут, когда Соня наконец одернула кружевной подол и повернулась к Даниле, он скривил губы в злобной усмешке и начал медленно приближаться. Из-за его большого роста каждое его движение выглядело угрожающе зловеще. Подойдя к Соне вплотную, так,
