возражал! Всю дорогу я представлял, что мы сидим за столиком в комнате, где много раз закусывал любимый художник. Путеводители говорили, что ресторан в бывшей гостинице работает.
– Это на площади Мэрии, – сказала МС, и мы пошли по главной улице Овера.
Ван Гогу нравился Овер. Помните: соломенные крыши, лиловый цвет? Мы крутили головами, но соломенных крыш не видели. Лилового было немного, больше серо-синего от хмурого неба. У мэрии остановились. Полотно со зданием мэрии мы знали. Для тех, кто не знает, на тротуаре стояла панель с копией картины. За 130 лет здание не изменилось. Я стоял и чувствовал, как бьется сердце. Ведь если я повернусь, то увижу гостиницу Раву, где прошли последние дни Ван Гога.
Повернулся, увидел. Здание сверкало, как будто вчера его покрасили. Подошли поближе.
– Ресторан больше не работает, сейчас тут музей, откроется через два часа, – сказали нам.
Ладно, два часа не срок. Выпили кофе в ближайшем кафе, в турбюро взяли карту города и пошли искать пшеничное поле. Путь шел от собора. Каменные ограды, светлые дома с черепичными крышами, кусты, деревья. Но вот и поле. Огляделись.
Здесь Ван Гог писал картину «Вороны над пшеничном полем»
– Впереди панель с картиной Ван Гога, – сказала МС. – Хорошо, что сейчас тут нет экскурсантов, побудем одни.
По небу плыли серые облака, надежно закрывающие солнце. Мы выбрали правильный день, чтобы прийти на это место. Ни на одной картине Ван Гога, написанной в Овере, нет солнца. Это не радостные картины, которые писал Винсент в Арле, когда ожидал приезд Гогена.
Подошли к панели. Да, мечты сбываются – это то самое место. Теперь я знаю, куда ведет центральная дорога, изображенная на картине. Изгибаясь, она шла мимо неглубокого оврага, заросшего сейчас деревьями и кустарником. Одна из дорог вела к кладбищу, где покоятся Винсент и Тео.
Поле зеленело. Чем оно было засеяно, я не знал. Но хорошо, что не рапсом. В апреле рапс цветет, поля с ним сияют радостным желтым светом. Пусть лучше поле будет зеленым, немного грустным под серым небом, ожидающим дождя.
Могила Винсента и Тео Ван Гога
– А вот и вороны, – сказала МС. – На деревьях сидят.
Ворон было две. Мы топнули, крикнули. Вороны недовольно взлетели и переместились на ветки соседнего дерева.
– Ладно, – сказал я. – Сфотографировать их телефоном все равно не получится. Но главное, вороны тут живут. Ван Гог их не придумал.
Кладбище. Мы бродили вдоль ограды и искали могилу братьев.
– Я точно помню по фотографиям, что они лежат у ограды, – сказала МС.
Ограда казалась бесконечной. Мы решили попросить помощи у рабочих, которые ремонтировали ворота. Вернее, они ничего не ремонтировали, а с интересом наблюдали за нами. Хорошо, когда с тобой спутница, говорящая по-французски. Услышав вопрос, рабочие закивали, но не стали
