ничего не надо.
Не верь во тьму, не верь во тьму.
И белизны, подобной сну,
почувствуй чистоту живую,
почувствуй света глубину,
что превозможет тьму любую.
Не верь во тьму, не верь во тьму.
И даже там, где света нет,
сейчас где света нет ответа,
он есть, он есть – в тебе тот свет,
снегами сохраненный, это
немолкнущий бессмертный свет.
Ars poetica
О рае говорить сложнее, чем об аде:
гармония пронзительней, больней,
когда ты свет творишь, хоть сам с собой в разладе,
но тем и свет стремительней, нежней.
О, тьма легко впускает, манит, принимает,
не требуя ни дара, ни труда.
А свет – творимый и творящий – обнажает
и сердце хрупким делает всегда.
И хрупким, и огромным – все вбирая,
оно горит напоминаньем рая.
Одиссей
Море,
я узнаю твой голос —
вечный, изменчивый, вечно изменчивый,
но всегда – глубокий,
древний и юный, древностью юный,
но всегда – правдивый.
Голос твой, кроткий и грозный,
раз услышав, уже не забыть.
Голос твой, море,
я не могу позабыть.
Нет для меня никого роднее,
море,
голоса твоего.
Misi me per l’alto mare aperto.
Море,
я снова в объятьях твоих,
всегда я в объятьях твоих,
море,
и иного пути —
нет.
Улыбка Беатриче
Глазами прислушайся: дышит небо —
дышит небо, даруя свет.
И сердцем прислушайся: улыбается небо—
улыбается небо всегда в ответ.
Руками прислушайся: это – море,
море сияющих масс.
Всем телом прислушайся: это море
соединило нас
неразделимо:
вовек, сейчас —
неразделимы,
и вечен тот самый час —
девятый час —
нежности нашей.
Ли Бо
Две вариации
I
Разлука
Он не мог уснуть.
Он пытался вспомнить свою возлюбленную.
Он боялся, что, уснув, он совсем позабудет
ее ускользающий образ.
Ее образ —
такой далекий:
сиянье самой далекой звезды сейчас казалось ему ближе;
и такой близкий:
его руки еще горели страстной нежностью ее рук.
Ее
