style="font-size:15px;"> – Как там у вас, в городе, танцуют? Я даю тебе правую руку, а левую кладу вот сюда? – Лад выглядел задумчиво, как ребенок, рассуждающий перед домашним учителем.
– Правильно, – улыбнулась Лизавета, мысленно удивляясь: откуда деревенский парнишка знает, какую позицию принимать в вальсе?
А это был именно вальс. Лад хмурился, шевелил губами, считал шаги – танец выходил осторожный, медленный, совсем не похожий на веселье, развернувшееся возле костра. Но каким-то загадочным образом происходившее здесь заставляло Лизавету улыбаться куда шире.
Как-то незаметно Лад перестал следить за ритмом, а Лизавета почему-то решила не поправлять. Она вообще позабыла о правилах: вот темп замедлился, расстояние стало меньше – Лизавета уже чувствовала тепло чужого дыхания на щеке. Дома после такого зашуршали бы сплетни, а здесь подобная близость казалась обычной. У костра еще и не так отплясывали!
Танец постепенно уводил их все дальше и дальше – от веселого треска огня, от шумной толпы, от музыки и от самого праздника. Спину Лизаветы мягко задевали ветви деревьев, которые они с Ладом огибали. Вот какой-то куст лизнул голые щиколотки, вот мягкая притоптанная трава сменилась другой, более жесткой.
Музыки почти не было слышно. Ее постепенно заменял шелест листвы, стрекот кузнечиков, мерный стук сердца Лада. Лизавета сама не заметила, как положила голову на его плечо, как прикрыла глаза, как позволила сомкнуться его теплым объятиям. Удивительно, сколь спокойно может быть в руках человека, которого знаешь всего три дня! И как неуютно может быть с людьми, с которыми выросла.
– Лизавета, – шепот Лада согрел ее ухо, пощекотал кожу дыханием.
Отвечать не хотелось. Казалось, человеческий голос нарушит магию этого места и времени, превратит медленный танец во что-то неловкое, недопустимое. Лизавета недовольно, еле слышно хмыкнула. Но Лада это не удовлетворило.
– Боюсь, нам все-таки надо поговорить, – чуть громче сказал он. – Это важно.
Она тягостно вздохнула. Что могло быть важнее этого чувства, которое теплилось сейчас у нее в сердце?
– Я должен тебе признаться. – Голос Лада стал еще громче, не обращать внимания на него стало сложнее, хотя видит Бог: Лизавета пыталась. – Ты оказалась здесь из-за меня.
Лизавета нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду.
– О чем ты говоришь?
– Я говорю, что это я виноват в твоем появлении здесь.
Наконец, она оторвала щеку от его плеча, открыла глаза. Лад смотрел серьезно, практически мрачно. В груди у Лизаветы кольнуло от неприятного предчувствия.
– Я знаю, что ты привел меня сюда. – Морщинка меж ее бровей углубилась, но на губах еще держалась улыбка. – И благодарна тебе за это. Признаюсь, поначалу я не думала, что тут будет весело, но рада, что ты показал мне, что это не так. Все было волшебно.
– Да. – Он почему-то печально улыбнулся,
