присмотри за ними.
Последняя в ответ еле выдавила что-то, слишком смущенная тем, что ее ставят выше подруг. Те же не обратили внимания – сорвались с места, подхватили Лизавету под руки и едва ли не утащили из дома. Она, впрочем, не отставала: сделав пару шагов, сама подхватила юбки и бросилась за подругами вниз по улице, все быстрей и быстрей.
Мимо так и замелькали дома – сплошь двухэтажные, светлые, все как один с изящными балкончиками, прямоугольными окнами и украшенными лепниной пилястрами. Сестры Соловьевы жили в богатой части города, облюбованной семьями преуспевающих купцов первой и второй гильдий, где каждое здание было сродни произведению искусства. В прошлом Лизавета заглядывалась на них, но чем дольше была знакома с девушками, тем больше привыкала – теперь и вовсе не смотрела по сторонам, поспешая за ними.
Долго бежать не пришлось: пролетев меньше квартала, подруги остановились, запыхавшись. Маша не сдержалась и засмеялась, но тут же спрятала смех в кулачок:
– Ой, видела бы нас сейчас маменька!
Зрелище и впрямь было то еще: тонкая ткань платьев смялась там, где в него вцепились девичьи пальцы, на высоких лбах выступили капельки пота, прически растрепались. Понимая, что выглядит ничуть не лучше, Лизавета попыталась пальцами прибрать выбившиеся прядки. Ее примеру последовали и остальные, кроме легкомысленно махнувшей рукой Александры.
– Да не будет нам ничего. Думаете, маменька ни разу не видела, как мы бегаем, соседи не доносили? Даже если она нас и отругает, то быстро простит.
– Простит, – подтвердила Лизавета. – Сколько вас знаю, маменька вам всегда все с рук спускала. А я завидовала!
Тут она покривила душой: зависти в ней не хватило бы и на полчаши.
– Да брось, – отмахнулась Александра, лучше младших сестер распознававшая лесть. – Все мы знаем, что твой батюшка души в тебе не чает. Что там маменька говорила про следующий сезон?
Лизавета не ответила – слова Александры так удачно потонули в шуме проехавшего мимо ландо[1], что она поспешила притвориться, будто бы не расслышала. А тут как раз и Наденьке пришла в голову мысль:
– Давайте-ка, чтобы маменька совсем уж не огорчалась, наймем экипаж? Приедем в салон красиво, как купеческим дочкам положено, – негоже нам улицы топтать! Да и маменьке потом наверняка расскажут, как мы чинно-благородно явились…
– Эй, кучер! – Маша не дала сестре договорить: вскинула тонкую ручку, подзывая коляску.
Не прошло и пары мгновений, как все четверо уместились внутри и покатили в сторону торговой улицы. Как и многие другие девушки в этот день, они ехали обновить гардероб перед открытием сезона. Близился конец августа, знатные юноши возвращались домой, и поиск женихов продолжался уже не на уютных курортах, а на светских приемах.
– Так что же, Лизонька, там было-то насчет следующего сезона? – припомнила Александра,
Щегольской экипаж с откидным верхом.
