нужно, – доносилось с разных парт.
Яночка развела руки по сторонам: она ни при чём. Недавняя выпускница филфака заменила прежнюю классную одиннадцатиклассников, неожиданно решившую уйти на пенсию. Произошло это на днях, и ребята ещё не привыкли к мысли, что у них новый руководитель. В последнее время на гимназию обрушились странные события, и проверка была лёгким ветерком по сравнению с некоторыми из них, подобными урагану.
Глава 6. Сороковая симфония
Портал в Эльфию на днях должен был открыться: Тата Марковна считала дни до полнолуния: Судя, по событиям в гимназии, Горностай уже вовсю орудовал на своей роще, вырубая защитные деревья. В гимназии же кабинет истории пошёл трещинами на потолке, а спортивный зал затопило из-за протекающей крыши. Замки во многих кабинетах стали заедать, а ключи пропадать. Пропадали и наглядные пособия. Исчез бюст Моцарта из кабинета музыки, из-за чего музычка Муза Ивановна, классная одиннадцатиклассников, уволилась, но на этом чудеса с кабинетом музыки не закончились. Раз в час или чаще в нём раздавалась сороковая симфония Моцарта, причём так громко, что из соседнего кабинета физики в ответ следовал возмущённый стук в стену. В столовой крысы съели все запасы круп и овощей. Тата Марковна как-то утром не досчиталась своих цветов и проплакала целый час, сидя на подоконнике, который теперь украшало совсем мало горшков. Досталось и директору гимназии Тимуру Кирилловичу: его замучили с проверками. То из-за трещин на стенах, то из-за дождика с потолка родители учеников обращались в комитет образования, но стоило комиссии явиться, как трещины исчезали, вода испарялась. Важным проверяющим приходилось лицезреть разве что испарину на лысине усталого Тимура Кирилловича. Ещё и с учениками творилось невесть что. В одиннадцатом Б одна их лучших учениц Королёва третью неделю прозябала дома, она даже новую классную не видела. Снежана Перова ещё хлеще: в гимназию исправно ходила, но срывала уроки. Учителя в один голос твердили, что девочку нужно изолировать. Тимур Кириллович за годы работы в школе, повидал немало выкрутасов от учеников переходного возраста, но, чтобы такое! Перова никогда не отличалась кроткостью, но и не возникала по пустякам. С недавних пор, замечание в её адрес могло обернуться настолько бурной реакцией в ответ, что, глядя на хищный блеск в глазах Снежаны, критикующий, замолкал. Но никто из одиннадцатого Б предположить не мог, что Снежану, с её-то изменившимся до неузнаваемости характером, единственную из класса тревожит затворничество Королёвой. Перова звонила Алёне, писала в социальной сети, но та не отвечала. «Призналась бы сразу во всём, а не доканывала себя», – рассуждала Снежана, но всё чаще её одолевала мысль о том, что Королёва и в самом деле не виновата.
После уроков она заглянула в кабинет Таты Марковны, чтобы та прояснила ситуацию с фотографией, но педагог выглядела настолько расстроенной, что Перова, решив, что её довели шестиклассники, толком ничего не разузнала.
– Ты о чём-то хочешь спросить? – Тата Марковна, сидевшая за учительским столом, оторвала от книги усталый взгляд.
Снежана замешкалась:
– Про фото хочу спросить, кто вам его показал?
– Фото? –
