остановилась у приоткрытого окна, вдохнула свежий воздух. Бархатная портьера мгновенно окутала ароматом лаванды, который так любила мама, и от которого стало дурно. Пришлось сделать шаг в сторону.
– Думала, останетесь утешать горюющих, Мэлоун, – оказывается, силы язвить еще остались. Пожалуй, только на это и остались. – Или предоставили это Гарушу?
Произнесла, и тут же поморщилась. Дурной, дурной ворон. Неужели обязательно проявлять характер именно сейчас, когда больше всего нужна его поддержка? Впрочем, пока были проблемы поважнее. С растерянным видом взъерошивший волосы на макушке Мэлоун, например.
– Настолько не понравилось, что я говорил?
– Было слишком приторно, – Эстелла картинно скривилась, на что Мэлоун пожал плечами.
– Просто помочь пытался.
Хотелось бы верить. Правда, хотелось, только Эстелла давно и крепко усвоила: на слова нельзя полагаться. Никогда и ни за что.
«Мы всегда будем с тобой» – так они говорили. Теперь их нет.
Слова ничего не значат.
– Теперь все будут считать, – Эстелла сорвала перчатки и бросила на пол. – Что новая графиня слабачка и не смогла даже как следует почтить память своих родителей.
На лице Мэлоуна появилась загадочная улыбка, и от неожиданности Эстелла на миг позабыла о том, что злится.
– Теперь они будут считать, что новая графиня поглощена горем, в чем нет ничего зазорного. И, несмотря на свое горе, она способна выполнять свои обязанности. По-моему, неплохо, как считаешь?
От возмущения Эстелла задохнулась и не сразу нашлась, что ответить.
– Ах, мы уже на «ты» перешли?
– Думал, не будешь против, – Мэлоун пожал плечами.
«Думал он, конечно», – мысленно фыркнула Эстелла. – «Слишком много думает». Вслух же произнесла на удивление спокойно:
– Я и не против. Но откуда ты знаешь, что другие теперь решат?
– Слышал, пока шел по залу. А ты разве нет? Они очень громко перешептывались.
Неужели не понимает, что ей было не до подслушивания сплетен? Или притворяется, будто не понимает, чтобы задеть побольнее? Не важно. Все это сейчас совсем не важно. Эстелла краем глаза заметила, как в дальнем конце коридора открылась дверь зала, и оттуда показался семейный поверенный. Переваливаясь, словно круглобокая утка, направился в ее сторону.
Внутри все сжалось. Не от вида поверенного: в конце концов, Эстелла была готова к неизбежному. Но вот Гаруш, сидящий на фигурно выкованном бронзовом насесте, который поверенный нес перед собой на вытянутой руке, с явной опаской – это не предвещало ничего хорошего. А особенно – то, что именно у него в клюве, а не в руках поверенного блестел позолотой конверт.
– Идем, – бесцеремонно подхвативший под руку Мэлоун привел в чувства. – Нужно выслушать их последнюю волю.
Нужно, да. Но Эстелла и без того прекрасно знала, какова будет
