взвывала, находясь одна в квартире. Но плакала я от горечи в сердце, сжимаясь пополам. В одну секунду мне хотелось орать и крушить все на своём пути, от чего я едва сдерживала себя, в другую замереть глядя перед собой в одну точку. Слезы беспрестанно стекали из опухших глаз, скатываясь прозрачными крупными каплями вниз.
Я помню Эверли. Она всегда была взбалмошной, непостоянной, легкомысленной. Любила новые встречи и знакомства, а вот она с ним, уже целых пять лет, с ним одним. Неужели она действительно его так полюбила?
Я не слышала, как дверь отворилась, уж слишком была занята своими мыслями.
– Эй, Миа родная, что с тобой?
Окликнула меня соседка и по совместительству подруга, пытаясь вырвать из руки алкоголь.
– Не сегодня Кристин, – делая очередной глоток, я прижала бутылку ближе.
– Не нужно было тебе туда ходить, Боже милая ты бы себя видела.
Присаживаясь рядом, сказала девушка.
– Не нужно, ты была права. Но я должна была, я хотела доказать себе. Знаешь, я столько раз представляла нашу встречу, столько раз думала об этом. Я ведь всегда хотела верить, что это недоразумение. А вдруг я в чем-то ошиблась, сделала что-то не так. Где-то глубоко внутри я хотела этого, я грезила этой чёртовой проклятой надеждой. Почему же так больно, почему так больно? Не утихает… эти ненавистные глаза, почему Кристин? Что мне нужно сделать, чтобы вырвать из себя, всю эту боль? Ну что ещё?
– Главное не переставай верить в любовь. Хватит думать, что такая светлая, прекрасная девушка как ты не достойна этого чувства. Она есть милая. Ты встретишь ещё того, кто залечит твои раны. Оставь всех позади и этого Маэна придурка, он тебе совсем не нужен. Посмотри на меня, моя любовь в сыне. Та любовь, что была у нас с Майклом, она настоящая, верь мне. Ведь даже я верю.
Когда Кристин только родила Дэвида, её муж погиб. Чистая, светлая любовь живёт в их сыне. Они любили друг друга. Девушка всегда рассказывала о Майкле, как об идеале. Она его не отпустила, по-прежнему не опустила, но он был светлой ее стороной, не причиняющий боли. Не оставляя одну в мгновенно ставшем ледяным и без того холодном городе. Зима стала черной, моя зима,… а снег плачущим.
Когда у меня в сумочке зазвонил телефон, я вдруг осознала, что сбежала с вечера без предупреждения, оставив Маэна одного. Только сейчас вообще вспомнив о его существовании. Но как бы плохо я не поступила по отношению к нему, я не хотела его слышать. Никого не хотела.
Не в моем характере сидеть вот так и ныть, но боль, которую я больше не могла сдерживать проявлялась во мне жалкими слезами.
– Где Дэвид?
Взахлёб всхлипывая, спросила я, пытаясь успокоиться, чтобы не пугать малыша.
– Он у родителей Майкла сегодня, все в порядке.
С грустью ответила Кристин.
Пять лет назад.
Мне было семнадцать лет, и я отчётливо помню, как в тот день в толпе мой взгляд упал
