свете звёзд, в лесной глуши.
Он целует Паве руки
И читает ей стихи,
Но в глазах её лишь мука,
Уши к нежности глухи.
Пава горда, неприступна,
Вопреки своим мечтам,
Ждёт, чтоб был пред ней не нытик,
А слегка развязный хам.
Девочка давно забыла,
Кто такой аристократ.
Ведь для всех она – кобыла,
Каждый ей под хвост бы рад.
И мечты её с реалью,
Ну не вяжутся никак!
Пообщайся столько с пьянью…
Вот: еще идет мудак…
Подошел, чуть-чуть хромая,
В синяках, в грязи камзол.
То ли пьяный, толь в укурке,
Но пижонится – «Орёл»!
Поклонился, чуть качаясь:
«Как зовут тебя, краса?»
Говорит не запинаясь,
Но странный блеск в его глазах.
Пава смерила пришельца:
Взгляд, как бут то на торгах.
«Ты представься, милый, первым.
Так в наших принято кругах!»
Кашлянул он, распрямился,
Вытер слюни рукавом,
«Я… там с лошади свалился,
Пёр сюда в грязи пешком…
Не смотри, что так потрёпан,
Пал в твоих глазах я ниц,
Никакой то недотёпа,
Я, вообще то, – здешний принц!»
Пава громко рассмеялась,
Аж до колик в животе.
Он лишь, глупо улыбаясь,
Вперил взгляд ей в декольте.
«Дева, ты б не хохотала!
Я ж из местных королей!
Ты, поди, во сне мечтала
Благороднейших кровей
Повстречать мужчину в жизни,
Я тебя возьму с собой…».
И, икнув, к ней потянулся
Возбудившийся плейбой.
Ночка, не поверив счастью,
Отступила шаг к стене
И, задрав повыше платье,
Напряглася чуть в спине.
И с ноги так саданула,
Жизнь научит не тому,
Что у принца яйца вздуло.
Думал он, пи@дец ему!
А она, сверкая задом,
Резво с места удрала,
Чтоб за травму гражданину
Её страж не загребла.
Отдышавшись в подворотне,
Пава вздрогнула: кошмар!
Перед носом у девчонки
Говорящий, вдруг, комар!
Но комар тут превратился
В фею-крёстную из снов.
И путана, разрыдавшись,
Вспомнила и дом, и кров.
Та же крылышки сложила,
Слёзы Паве утерев,
Тихо с ней заговорила,
Руки в боки уперев:
