style="font-size:15px;"> Рыжий закатился радостным смехом, больше похожим на истерический плач, и схватился за кудри.
– Все нормально, пойдем домой, – на удивление тихо и спокойно отозвалась Софья.
Они потихоньку зашагали к выходу, но их догнал цокот каблуков.
– Софья. – Следователь резко придвинула знакомую вне поля видимости камер наблюдения. – Когда мы можем встретиться?
– Пока нам нужно прийти в себя после ложных обвинений. Ты знаешь, я чуть не сдохла под твоим напором.
– Извини, конечно, но это моя работа.
– Понимаю, – вздохнула женщина. – Я напишу.
– И еще. – Ржевская сильно схватила ее за руку. Глаза горели тревогой. – Удали ту статью и не смей ее публиковать, – прошептала она ей на ухо.
Софья вырвала руку, догоняя Германа. Он шел быстрым шагом вдоль коридора, слегка переваливаясь линией плеч. Женщина смотрела ему в след и загадочно улыбалась.
Вечер близко; воды Невы чернеют
– Дело в том… – Софья беспокойно потерла кончик носа. – В общем, вся история с этим Г.А.Д-ом не дает мне покоя. Нет, не из-за моей работы. Я боюсь за свою жизнь, – тихо призналась женщина. – И не только за свою.
Она замолчала. Валерия посмотрела на ее потускневшее лицо и недоумевающе протянула:
– Думаешь, убийца нападет на тебя?
– Не совсем так… – мялась та. – Та жертва – друг одной девушки, моего близкого друга. Друг моего друга… но мне не друг… – Софья выдохнула, сгоняя тупую улыбочку.
– Но при чем здесь ты?
– После обстрела на площади мое лицо на рекламной афише было пробито его буквой. Огромная, зловещая «Г». Он угрожал мне, Валерия… Хотя, может, я и надумываю лишнее… – Софья нервически усмехнулась, заметив недоверчивый и даже насмешливый взгляд следователя.
Ржевская откинулась спиной на лавочку, заложив руки на груди. Следователь прокручивала в скрытом механизме какие-то свои мысли.
– С чего вдруг ему тебе угрожать?
– Я без понятия, но прошу… – Журналистка подняла на нее свой измученный взгляд. – Мне нужна защита. Я готова сотрудничать, готова помогать следствию, но… – Женщина сглотнула и шепотом произнесла: – Мне очень страшно, сама не пойму, почему. Я должна сделать хоть что-то.
– Ладно, Ярцева, – устало сказала Валерия. – Разберемся.
Две одинокие женщины сидели и смотрели на противоположный берег. Кто знает, может какой-то прохожий там – душевнобольной человек. Один из них точно, и он просто идет в потоке обычных людей.
– Слушай, – вспомнила Софья, – а кому звонил Герман?
– Точно не знаю, сказали, какому-то знакомому. Телефон не отследить.
Молчание.
***
«Да угомонись, – слышалось раздраженное дыхание мужчины. – Я все уладил, связь с самой верхушкой, как ни как. Больше
