слышала о растении, называемом белладонна?
– Нет. – Амелия была знакома лишь с растениями, которые употребляют в пищу.
– Она цветет только ночью. Когда солнце встает, цветки погибают. В моем племени был травник, драбенгро, и он говорил мне, что белладонна самое сильное растение из известных ему. Оно способно убить человека, но оно же способно поднять его со смертного одра.
– Ты когда-нибудь видел, как оно действует?
Кев кивнул.
– Я видел, как оно излечило лихорадку, – пробормотал он и стал ждать ее ответного слова.
– Достань этой травы, – сказала наконец Амелия. Голос ее дрожал. – Возможно, оно их убьет. Но без него они оба наверняка погибнут.
Кев вываривал в котелке до состояния черного сиропа растения, которые нарвал у кладбищенской ограды. Амелия стояла рядом с ним, когда он нацедил смертельное зелье в маленькую мензурку.
– Вначале Лео, – решительно заявила она, хотя на лице ее читалось сомнение. – Ему сейчас хуже, чем Уин.
Они подошли к постели Лео. Поразительно, как быстро может съесть человека скарлатина. Каким истощенным сделался всего за несколько дней их доселе крепкий, пышущий здоровьем брат. Некогда красивое лицо Лео стало неузнаваемым: отекшее, бесформенное, бледное. Последние членораздельные слова он произнес вчера, когда умолял Кева дать ему умереть. Совсем скоро его желание должно было исполниться.
Амелия направилась прямо к окну и распахнула его, прогоняя стойкий запах уксуса.
Лео застонал и зашевелился, не в силах сопротивляться, когда Кев открыл ему рот, вставил в него ложку и вылил на сухой обметанный язык немного отвара.
Амелия села у постели брата и стала гладить по волосам и целовать в лоб.
– Если… если воздействие окажется неблагоприятным, – сказала она, тогда как Кев понимал, что под неблагоприятным воздействием она имела в виду возможность того, что варево его убьет, – когда это случится?
– От пяти минут до часа. – Кев видел, как вздрогнула рука Амелии, которой она гладила Лео по голове.
Этот час, казалось, был самым долгим в жизни Кева. Они сидели и смотрели на Лео, который метался и бормотал, словно ему снился кошмар.
– Бедный мальчик, – бормотала Амелия, меняя холодные компрессы у него на лбу.
Когда они убедились в том, что конвульсий ждать не приходится, Кев взял с тумбочки мензурку и встал.
– Ты собираешься дать это Уин сейчас? – спросила Амелия, по-прежнему глядя на брата.
– Да.
– Тебе нужна помощь?
Кев покачал головой.
– Оставайся с Лео.
Кев направился в комнату Уин. Она неподвижно и тихо лежала в кровати. Она больше не узнавала его, сознание ее и тело были охвачены пламенем лихорадки. Когда он приподнял ее так, что голова ее откинулась ему на предплечье, она заерзала, протестуя.
– Уин, –
