Говорить было трудно. – Как это благородно с твоей стороны. – Ее попытка иронии провалилась из-за того, что ей не хватало дыхания. Будь неладны ее слабые легкие.
– Ты переволновалась, – сказал Меррипен, шагнув к ней. – Тебе надо отдохнуть…
– Я прекрасно себя чувствую, – бросила она раздраженно и, шагнув к умывальнику, схватилась за него, чтобы устоять на ногах.
Теперь, когда она больше не боялась упасть, она смогла плеснуть на льняное полотенце воды, чтобы протереть пылающие щеки. Посмотрев в зеркало, она постаралась придать своему лицу выражение безмятежности. Ей это удалось. Каким-то чудом ей удалось справиться и с голосом.
– Я приму от тебя либо все, либо ничего, – спокойно сказала она. – Ты знаешь, какие слова могут заставить меня остаться. Если ты не намерен их произносить, уходи.
Атмосфера в комнате была насыщена эмоциями. Молчание тяготило. Нервы Уин натянулись до предела. Она уставилась в зеркало, видя в нем лишь отражение его широкого плеча и предплечья. Затем рука Кева шевельнулась, и дверь открылась и закрылась.
Уин продолжала протирать лицо влажным полотенцем. Этим же полотенцем она смахнула несколько слезинок. Положив полотенце на край умывальника, она заметила, что ее ладонь, та самая, которой она держалась за него там, сохранила память о его плоти. И губы ее чуть пощипывало от его поцелуев, и грудь ее переполняло отчаяние и любовь к нему.
– Ну что же, – сказала она своему отражению в зеркале, – теперь у тебя есть мотив. – С губ ее сорвался нервный дрожащий смешок. Она смеялась до тех пор, пока ей не пришлось стереть с лица новые слезы.
Наблюдая, как грузят вещи в карету, которой вскоре надлежало отправиться к лондонским докам, Кэм Рохан не мог удержаться от тревожных раздумий о том, не совершает ли он роковую ошибку. Он обещал своей новоиспеченной жене, что позаботится о ее семье. Но не прошло еще и двух месяцев с тех пор, как Кэм женился на Амелии, а он уже отправлял одну из ее сестер за тридевять земель, в другую страну, во Францию.
– Мы можем подождать, – сказал он еще вчера вечером, лежа с женой в постели. Он обнимал Амелию, поглаживая ее по густым темно-русым волосам, что шелковистой рекой лежали у него на груди. – Если ты хочешь, чтобы Уин оставалась с тобой подольше, мы могли бы отправить ее в клинику весной.
– Нет, она должна ехать как можно скорее. Доктор Харроу ясно дал понять, что слишком много времени уже и так потрачено зря. Чем раньше она начнет курс лечения, тем выше ее шансы на выздоровление.
Кэм тогда улыбнулся. Тон Амелии был таким прагматичным. Жена его преуспела в умении скрывать свои эмоции, и мало кто догадывался, что за на первый взгляд непробиваемым фасадом скрывалась ранимая и чуткая душа. Кэм был единственным, перед кем она могла позволить себе не притворяться сильной.
– Мы должны вести себя разумно, – добавила тогда Амелия.
Кэм перевернул ее на спину. Он смотрел сверху вниз в ее милое, с мелкими чертами лицо, освещенное ночником. Такие круглые синие глаза, темные, как сердце полуночи.
– Да, – согласился он с ней. – Но быть разумными
