назад, на похороны, когда Джонатан был еще крохой, а в доме у бабули они вообще не бывали. Ни разу.
Хэтти взглянула на папу: тот барабанил пальцами по рулю и что-то мычал себе под нос. Как всегда гладко выбритый, он уложил волосы муссом, тщательно расчесав их на пробор; белая рубашка и светло-серый кардиган на нем – все отутюжено, без единого пятнышка. Он, впрочем, все еще выглядел встревоженным. Хэтти до сих пор не верилось, что он сдался, позволив Джонатану нытьем уговорить его на эту поездку.
К тому времени, как они спустились по узкой улочке на окраине деревни и свернули на каменистую дорожку, наступили сумерки. Разбрызгивая воду, машина подскакивала на кочках и проваливалась в ямки. Миновали горбатый мостик, и Хэтти снова увидела Тандл, что извивающейся лентой поблескивал внизу.
– Мы уже приехали? – спросил Джонатан.
Впереди показались широкие деревянные ворота, на одной из стоек которых от руки была нарисована мельница. И вот за ними наконец показался он, бабулин домик. «И мамин тоже, – подумала Хэтти. – Она жила тут в детстве».
Под колесами зашуршал гравий, свет фар выхватил огромное деревянное замшелое колесо мельницы. Сама же мельница – большая и квадратная – была сложена из серого камня. Она стояла почти в полном одиночестве, и компанию ей составляла только рощица плакучих ив у берега. Ветви деревьев, похожие на ведьмины пальцы, раскачивались на ветру.
Машина остановилась. Папа не стал глушить мотор и отключать «дворники».
– Вы вперед, команда, – сказал он. – Мне надо кое-кому позвонить, я недолго. Смотрите только не слопайте всю помадку, ладно?
Хэтти с Джонатаном выбрались из машины.
– Как странно, – протянул Джонатан, когда они с сестрой натянули капюшоны.
– Что именно?
– Бабуля не закрыла дверь. – Он указал вперед. И правда, большая дубовая дверь тихонько раскачивалась на петлях, а наружу лился свет.
– За молоком, наверное, выскочила, – неуверенно предположила Хэтти.
Подул ветер, и дверь ударилась о стену. Дети метнулись в дом и сбросили куртки.
Потом прошли дальше, в прихожую, и звуки ветра и дождя затихли у них за спиной. Здесь царили тепло, уют, а заодно беспорядок: голые стены из камня и плитняк на полу в черно-красную шашечку; ящики комода ломились от невскрытых писем, а на корешке открытой книги – энциклопедии насекомых – балансировала миска полосатых конфеток. Хэтти при всем желании не сумела бы вообразить жилище, столь непохожее на их белую, современную квартиру в Лондоне.
– Бабуля?
Тишина. У Хэтти мурашки пробежали по коже.
– Может, она увидела лису и пошла за ней? – предположил Джонатан.
Скри-и-и-ип.
Дети замерли. Наверху, у них над головами, запела половица. Кто-то там ходит?
– Что это было? – Глаза у Джонатана сделались большие и круглые.
– Бабуля? – второй раз позвала Хэтти.
И снова – нет ответа.
В
