Мне, если честно, на самом деле понравилось то, что ты успел прочесть. Просто не оставляет впечатление, что ты там всё равно или не всё сказал, или, по-моему, не всё прочитал, что собирался, – я вопросительно посмотрел на него.
– Не всё, – просто ответил он. – До рассказа я, собственно, и не добрался даже. Всё, что прочитал, пока только заготовки. Так что… приятель, вернемся к рассказу в другой раз… Пока…
Мой друг всё-таки написал тот рассказ. Написал и много других. У него оказался талант в малой повествовательной форме. Журналистику практически забросил. Сейчас трудится над серьезным произведением, но в детали меня не посвящает: мне кажется – не забывает обиду за первый прерванный рассказ.
А я мыслями часто возвращаюсь к тому вечеру.
Тогда, помню, после вечерней новостной передачи по телевизору, я пошёл в свою рабочую комнату, присел перед компьютером. Открыл Word, но из головы никак не выходил тот разговор с приятелем. Что ещё он хотел, но не сказал мне?..
Я сидел перед пустым экраном. Чистое поле его, не нарушенное ни одним знаком, – «Tabula rasa» – продолжало выжидательно смотреть на меня. Не знаю, сколько времени я просидел так, мысленно переворачивая страницы нашего странного разговора…
Ночь истекала беспокойными размышлениями. Первые тени за окном объявили, что вот-вот придёт солнце, чтобы раздёрнуть занавески нового дня…
Родина
Три замечательные составляющие рыбалки: ну, собственно рыбалка, дальше – стол, хороший стол со всем, что на нём. Перечислить? Нет? В общем, оставлю на вашей совести догадываться, что на нём было. Могу оказать лёгкую безвозмездную помощь в отгадке – на нём было всё! И, наконец, третье – разговоры. Если сидишь, в особенности ночью, да ещё и клюет плохо, то только и спасаешься что вторым и третьим. Вот так и сидели с приятелем: далеко за полночь, рыбка куда-то подевалась, звоночки на удочках прикусили язычки и не звонят, река дремлет, и в воздухе благость какая-то разлита… Хорошо бы вздремнуть минуток пять-десять-двадцать…
И вдруг между какой-то, уж не знаю – шестой и одиннадцатой рюмками, во всяком случае, приняли мы уже хорошо, приятель наклоняется ко мне и таинственным голосом шепчет. То, что я услышал, вмиг прогнало мою сонливость, и всё моё внимание привстало на цыпочки. Так вот, он мне: – А ты знаешь, что я сидел?
– То есть, как сидел, в каком смысле?!
– Да вот так, в тюряге!
Тут моё внимание вообще дыбом встало.
– Хорошо, – я подумал, – хорошо, что в этот момент не подносил ко рту рюмку: точно бы поперхнулся от неожиданности.
– Даже рассказ хотел написать – продолжил он, – да, вот, всё как-то не получается.
– Ну, ну?
Он подозрительно посмотрел на мою выжидательную позу и нескрываемый энтузиазм посвящения в открывающуюся тайну, пожевал губами, почесал нос. Потом
