органов лишаются своей возможности предлагать коррупционные сделки частным акторам или принимать взятки в обмен на предоставление благоприятствующих условий. Вместо этого, они полностью подчиняются воле верховного патрона и создают благоприятствующие условия лишь для тех, на кого указывается свыше, то есть для клиентов верховного патрона. Во-вторых, построение единой пирамиды означает конец мультипирамидальной системы и соревновательности, характерных для захвата государства сверху вниз. Когда режим начинает функционировать на основании криминально-государственной коррупционной модели, это означает, что политическая оппозиция, включая официальные партии и НПО, полностью нейтрализуются, превращаясь, по сути, в то, чем все формальные институты становятся по отношению к патрональной сети, – в простые фасады.
В-третьих, процесс строительства единой пирамиды распространяется и на частный сектор, который вынужден подчиниться законодательным и надзорным инструментам, теперь полностью сконцентрированным в руках верховного патрона. Используя свою монополию на власть, верховный патрон лишает автономии самых крупных предпринимателей и олигархов, пытаясь их дисциплинировать и одомашнить, а также включить их в свою вертикаль подчинения [♦ 3.4.1.4]. При этом сеть субподрядчиков и поставщиков распространяется за пределы этих патронально-клиентарных отношений и достигает нижних уровней частного сектора, что означает, что плата за крышу внутри частного сектора взимается как с элит, так и с неэлит [♦ 6.2.2.3].
5.3.3. Сравнительная типология коррупции: общие измерения и исследование проблемы трансформации коррупции на конкретном примере
5.3.3.1. Разделение сфер социального действия и прочие измерения
В Таблице 5.2 мы резюмируем все главные характеристики шести типов коррупции. Мы также добавили в таблицу еще одно измерение: «характер коррупции». Оно встречается в существующей литературе и помогает отличить незначительные коррупционные сделки на свободном рынке, заключаемые между частными акторами и мелкими чиновниками, не принадлежащими к элитам, – то есть мелкую коррупцию – от крупномасштабных сделок с огромной прибылью, заключаемых между государственными акторами внутри криминально-государственной модели, то есть крупной коррупции[63].
Кто-то может возразить, что протекцию для корешей можно также назвать «крупной коррупцией», как, собственно, и захват государства снизу вверх, тогда как сговор, инициированный государственным органом, не всегда подразумевает более крупные суммы коррупционных денег, чем протекция для корешей. На подобное возражение у нас есть два ответа. Во-первых, в своем описании коррупции мы используем идеальные типы, а значит, мы стремимся не к тому, чтобы точно описать каждый конкретный случай, а к тому, чтобы обозначить систему координат, с помощью которой эти случаи можно исследовать [♦ Введение]. Во-вторых, нам кажется, что, с точки зрения идеальных
Мы благодарны Йожефу Петеру Мартину за то, что он обратил наше внимание на этот важный аспект. Также см. определение крупной коррупции, которое дает
