теряет всякий смысл. Ведь слово «риск» подразумевает, что по умолчанию государство подчиняется принципу общественных интересов и всячески пытается реализовать общественное благо, проводя госзакупки, но при этом существует риск, что некоторые коррумпированные акторы из частного сектора, а также девиантные государственные служащие могут попытаться помешать реализации этой цели. В случае криминального государства мы, напротив, можем говорить о полной «нормализации коррупции», когда она становится обычным порядком вещей, а стремление к осуществлению общественных интересов – девиацией. Действительно, в системе координат криминального государства скорее можно говорить о риске того, что девиантный государственный служащий вдруг решит действовать в интересах общества вместо того, чтобы покорно исполнять возложенную на него функцию сопровождения или осуществления коррупционной сделки[82].
Резюмируя вышеизложенное, полностью бесконтрольное завышение цены при госзакупках возможно лишь внутри криминального государства, полностью управляемого государственным центром. Таким образом, уровень завышения цен при проведении тендеров на госзакупки может указывать на присутствие или отсутствие коррупционного давления сверху вниз, что, в свою очередь, позволяет подкрепить количественно и отделить такой тип режима – патрональную автократию – от других более «привычных» и распространенных типов коррумпированных режимов. Для патрональной автократии коррупция является основополагающим элементом системы, тогда как для других типов режимов она представляет собой лишь неприятный побочный эффект.
Описав процесс того, как коррупция проникает на разные стадии проведения тендеров на госзакупки, уместно будет обратиться к конкретному примеру Венгрии. Стоит, однако, отметить, что в этом случае существуют некоторые ограничения на описание полностью достоверной картины функционирования криминального государства, вызванные изменениями и манипуляцией венгерским законом о госзакупках после 2010 года, результатом чего стало сокращение объемов госзакупок, которые возможно проводить без политического вмешательства и дискреционных решений[83]. Эти изменения действительно отразили в полной мере установление и укрепление криминального государства. Сумма государственных средств, которые можно потратить без проведения тендера, была увеличена; временной период для подачи заявки был сокращен; в то время как относительный вес цены предложения опустился до 50 %, тогда как остальная часть финальной оценки отдана на откуп политически мотивированной комиссии, отталкивающейся от так называемых качественных (то есть субъективных) критериев. Все вышеперечисленные изменения создали возможности для осуществления ручного управления со стороны правительства, а также для построения крупномасштабных систем государственного перераспределения и широких сетей клиентов
Естественно, в криминальном государстве все еще существует коррупционный риск в том смысле, что девиантные государственные служащие могут попытаться удовлетворить свои собственные интересы в ущерб интересам приемной политической семьи [♦ 5.3.4.2]. Однако понятие «коррупционный риск» нужно использовать с особой осторожностью в этом контексте, потому как здесь речь идет не о ситуации, в которой какая-то государственная должность, главной целью которой является служение общественным интересам, эксплуатируется для извлечения личной выгоды, как считают многие исследователи коррупционного риска, а о ситуации, в которой уже коррумпированный чиновник может быть коррумпирован в другом направлении.
TI. Black Book: Corruption in Hungary 2010–2018. Budapest: Civitas Institute and Transparency International Hungary. 29.03.2018. URL: https://transparency.hu/wp-content/uploads/2018/03/Black-Book_EN.pdf. P. 18–29.
