такими ляжками и метлой не зазорно! – подтвердил тот, кого называли Жаки.
– Все, хватит! – властно прикрикнул на них первый рыцарь. – Или забыли свой обет!
Те виновато потупились и, чтобы скрыть смущение, торопливо принялись за дела. Двое помогли спешиться другим рыцарям, третий занялся разведением огня, остальные двое стали распрягать лошадей и тащивших телегу быков. Было видно, что все участники похода были людьми опытными и бывалыми. Во всяком случае, действовали они споро и отлаженно.
Жанно замотал головой и тут же спешился, чтобы показать, что нисколько он не боится. Хотя в глубине души он опасался именно этого: остаться ночевать здесь.
– Не бойся, мальчик, ты не один, – обратился к нему рыцарь. – Жанно, так, кажется, тебя зовут?
– Да, сир, именно так.
– Ты хороший проводник, Жанно, я рад, что монахи дали нам именно тебя. Ты давно в монастыре?
– С прошлой зимы, – коротко ответил Жанно, он еще не привык к окружавшим его воинам и откровенно робел.
– Родители твои живы?
– Нет, – покачал головой мальчик, и горло свело судорогой. Больше года прошло со смерти матери, но до сих пор ее исчезновение болью отзывалось в его маленьком сердце.
– Понятно, – только и ответил рыцарь. – Мое имя Эммерик де ла Вассьерэ, а ты можешь называть меня просто Эммерик, договорились?
– Договорились, сир, – робко ответил Жанно и тут же исправился: – Эммерик.
Тем временем к ним подошел второй рыцарь. Он был очень странным, этот воин. Когда отряд появился в монастыре бенедиктинцев, в котором уже больше года жил Жанно, этот рыцарь выделялся своим черным одеянием на фоне белых плащей трех рыцарей храма. «Настоящий ворон! – прошептала кухонная девка Мартина и почему-то перекрестилась, словно черный воин был предвестником неминуемых бед. Даже лицо этого воина было странным. Если высокий и широкоплечий Эммерик с белокурой шевелюрой, ясными голубыми глазами и продубевшим на солнце красным лицом сразу вызывал симпатию и доверие, то черный воин словно вышел из чьего-то ночного кошмара. Любому, бросившему взгляд на это лицо с натянутой на острых костях бледно-желтой, пергаментной кожей, запавшими, горящими непонятным огнем глазами и узким змеевидным ртом с редкими пожелтевшими зубами, становилось не по себе. И было от чего. Единственным, что нарушало это впечатление, был глубокий и необыкновенно приятный бархатистый голос.
– Кто останется сторожить этой ночью? – обратился черный рыцарь к Эммерику.
– Думаю, что поставлю Реми. Ты согласен, Амори?
– Хорошо, я его сменю.
– Ты устал, Амори, тебе особенно важно отдохнуть, если хочешь, я сам сменю Реми? – предложил Эммерик.
Голос де ла Вассьерэ был ласковым и заботливым. Видно было, что он искренне
