быть причиной ссоры. Она понимающе кивнула, повернулась к кумовьям с вопросом об их кулинарных пристрастиях, рассказывала о своём любимом торте «Рыжик» и, с добродушным любопытством глядя на семейную пару друзей, думала. Изменилась? Прическа другая, но пряди волос так и свисают с висков. Студенческая косичка, которую она никак не хотела обрезать, сменилась модной стрижкой. Вера вздохнула. Ей идет. Замужество меняет всех. «Счастливы? Казак есть казак, да еще терский. Привыкнуть нужно».
Предки Олега поколениями жили бок о бок с горцами, многое переняли от них, и тактику воспитания жены тоже. Вроде бы поучал без злобы, а ощущение того, что больно высекли, останется надолго. У казаков чувство собственности развито гораздо сильнее, чем у других мужчин, а жена – собственность. С ними жить сложно. Вера была рада видеть друзей юности. Что было, то прошло. Сейчас у всех другая жизнь, они другие. Особенно радостно, что Олег больше не сердится на нее, раз приехал, а еще думала о том, как хорошо распорядилась судьба, отправив жениха в армию на два года, и, дав ей возможность понять себя, подумать. С Валентином такого роскошного подарка не получила.
***
Вера смотрела на препирающуюся пару и будто впервые увидела себя с мужем. Совсем, как они с Валентином в первые годы совместной жизни.
Он вот также решил утвердиться, унижая ее. Хорошо, что она сразу это поняла. Однажды Вера приняла душ, и села в кресло передохнуть. Вернулась – ни крестика, ни золотой цепочки, подарка мужа, в ванной нет на месте. Недоумевая, спросила Валентина о них. И тут на нее обрушился шквал упреков: растяпа, без памяти, только покупай тебе. Он кричал нравоучительно, назидательно, важно вышагивая по комнате с высоко поднятой головой, описывая ее недостатки. Сначала она растерялась, но павлинья походка мужа подсказала: он утверждался, унижая ее. Что отвечала, кричала в ответ, помнит смутно. Взрыв негодования от напрасных обвинений был таким сильным, что душевная боль не прошла до сих пор. У Олега с женой этот процесс идет по-другому.
***
Когда кумовья, как по команде, поставили пустые чашки со вздохом сожаления, Вера засуетилась:
–Еще? – и, с молчаливого согласия гостей, наполнила опять посуду компотом..
Ей было жаль Татьяну, глотающую горячий борщ. Вера понимала, что сочувствие еще больше злит женщину, видела, как та обжигалась, и от бешенства не чувствовала боли. Наконец, улыбнувшись через силу, весело произнесла, передавая Олегу ложку:
–Ну, ничего особенного. Борщ, как борщ.
Полные губы мужа растянулись в ехидной улыбке:
– Да что ты говоришь! – и, кивнув в сторону Веры, жестко протянул, – в ученики пойдешь или сама тренироваться будешь?
–Ребята, ну что вы,– бросилась спасать положение хозяйка. -Расскажите лучше, где же вы теперь живете? Как здесь оказались?
– Ну, не одной тебе в теплых краях жить. И нам тоже должно было повезти, – выпрямившись на стуле, резко ответила Татьяна, оглядывая кухню недоброжелательным взглядом. Хмыкнула, воскликнув:
– Олежек,
