проходите, – отстранённо произнесла Айнур, отступая в сторону и жестами приглашая войти.
– Пришёл к внуку. Буду просить прощения. Сильно виноват перед ним. Дома-то Димка хоть?
– А бог его знает! Он передо мной не отчитывается. Кажется, мелькал где-то за день, надо пойти посмотреть. Идёмте. Удачно зашли. Зашли бы вчера – то стучались бы в дверь понапрасну. Меня не было дома. А Дмитрий никому никогда не открывает. Ну, проходите в дом, отдохнете с дороги. И пойдём искать Дмитрия.
– Да? А как ваш Артёмка? Слышал топот его маленьких ног. Спрятался за погреб, что ли?
– Похоже на то.
В будке залаяла небольшая собачка, высунула лохматую головку и тут же обратно спрятала, будто стесняясь гостя. Артёмка, шкодливый мальчуган с зелёными коленками и взлохмаченными волосами, выбежал из-за погреба с деревянным ружьём. Увидев незнакомого взрослого, он стал как вкопанный и смотрел, не мигая, пока мама объясняла, что это пришёл его прадед. Лучше слов подействовало угощение: он быстро схватил коробку, расплылся в улыбке до ушей и стремглав побежал в сад, боясь, как бы мама не забрала трофей со словами: «Не всё сразу, конфеты будешь есть после еды!»
Айнур повела старика в комнату для отдыха. Они вошли в большой дом и из просторной гостиной, поднявшись по лестнице, попали на второй этаж. В длинном коридоре мелькали ручки дверей – так много здесь оказалось комнат! Навстречу им из одной такой комнаты вышла девочка, судя по виду, одежде и небольшому поклону – служанка.
– А где Дмитрий сейчас? – спросила Айнур.
– Ваш муж пошёл на пляж, отдохнуть, искупаться, – почтительно ответила девочка лет двадцати.
– Знаю я эти его «отдохнуть», – проворчала жена, хмуря брови. – Когда вернётся – скажи мне! Хоть раз за три дня увижу его. Да и дед его вот пришёл.
– Хорошо. Непременно.
– Вот, проходите, деда Миша, – Айнур подвела его к комнате для гостей. – Отдыхайте.
– Спасибо, дочка. Не сердись на Димку. Он сильно настрадался в этой жизни.
– Да уж, сильно! Куда сильней? Гуляка несчастный! Подобрала его, считай, с улицы, обогрела, приютила. Женила. На себе. А он вместо благодарности вон какие кренделя выкидывает, – Айнур зарыдала.
Деда Миша обнял её и усадил на диван, уговаривая, успокаивая:
– Ну что ты? Будет тебе.
– Да я и сама прекрасно знала, что так будет, – всхлипывала безутешная женщина, – когда брала его в мужья. А кому я была нужна в родном посёлке, обесчещенная, пусть и богатая девка? Никто бы не позвал меня замуж, ни один достойный жених! Не спрашивал бы меня мулла перед никях [религиозное оформление брака] трижды, добровольно ли я вступаю в брак. Не танцевали бы мы танец жениха и невесты, не пели бы нам «Пусть эта ночь будет благословенной».
– Как же так, дочка?
– Да молодая я была и глупая, весёлая до беспамятства. Загуляла я с одним приезжим мужчиной. На десять лет
