до подруги:
– А потом, ненавязчиво, попроси любимого почистить развалины черного замка в Цал-Диртанне. Некромант жеж, должен справиться.
– Вот про Цал-Диртанн точно расскажу,– бледно улыбнулась Грета. – Ты меня как-то перевпечатлила.
– Нет такого слова,– хмыкнула Тирна и чуть устало произнесла,– у тебя же есть шанс. Ты мне вчера про его проклятие смутно рассказала, но рассказала. Спасти его можно, только он сопротивляется. А ты ему объясни, что вначале надо от проклятия избавиться, а потом, если свободная жизнь не понравится, так вон, весь Царлот в высоких башнях – раз и вниз, головушкой о брусчатку. И все. Это ж еще и правильно, собственный выбор, все дела.
– Дурное у тебя чувство юмора,– вздохнула Грета. – Я даже не знаю где его искать.
– В кабинете, например,– пожала плечами Тирна.
Коротко кивнув, Грета положила руку на дверь их комнату и представила кабинет, тот самый, украшенный паутинным деревом.
Кольцо сработало без нареканий – шагнув за порог, она оказалась в кабинете Алистера. И даже некромант там тоже имелся. Но ругаться, выяснять отношения и всячески его третировать Грета не смогла.
Он спал. Прямо за столом, бессильно уронив голову на руки.
– Что же ты с собой делаешь,– прошептала Грета и огляделась.
Мора Дарвийская довольно точно описала свой артефакт, вот только никакого «милого головного украшения с розовыми камнями» не наблюдалось. И Грета понимала, что Алистер вполне мог упереться и не надевать его. А то и вовсе передарить – мало ли на свете людей с мигренями?
Подойдя ближе, она заглянула ему в лицо и скорбно поджала губы. Некромант был бледен, губы по цвету чем-то напоминали побитую изморозью сливу – не то белые, не то сиреневатые, а на висках выступила испарина. Приступ. Это определенно он. То, о чем и говорила королева.
– Мужчины делятся на два типа,– вздохнула мэдчен Линдер,– одна часть впадает в панику при простуде, вторая до гробовой доски отрицает саму вероятность заболевания. И кто бы мог подумать, что первая мне покажется более разумной?
Она подтащила стул к столу, села и уложила руку на голову некроманта. Мора ван Линдер тоже частенько мучилась мигренями и Грета нашла свой способ борьбы. Она едва ощутимо, самыми кончиками пальцев, касалась волос Алистера, чуть ерошила их и как будто что-то подцепляла. А про себя нашептывала:
– Боль хватаю, в кольца свиваю, на пол бросаю.
Шептала она едва слышно, потому что за незамысловатое заклинаньице ей было как-то неловко. Все же принято использовать старые языки, чтобы пафосно звучало, чтобы каждый, кто слышал, сразу понимал – и ведьма умная, и заклятье надежное. Надежное, потому что непонятное. А ей было… А было ей всего восемь лет, какой наговор придумался, таким и пользуется. Главное-то что? Что работает.
Грета шептала, гладила своего невозможного мужа по голове и время от времени дергала запястьем, как будто и
