гостей, но воины прошли насквозь улицу, неся оружие будто знамя. Гордясь, но не угрожая им никому. Вошли они в воды Великого Эзера, ступили на землю и поклонились в ноги населению, что встретило их и приняло. Тогда был объявлен пир, и продолжался он до тех пор, пока не опьянел каждый проживающий в Эзеродолье. Всяк ему казался другом и братом, всякого желал он обнять и перед всяким не мог стоять на ногах. Взялись тогда воины за мечи свои и сложили жителей в один ряд, не пожалев ни стариков, ни детей малых, а оставили только женщин. Поскольку хороши они были, и возжелали воины их не убивать. Разграбили город, оставили только пустошь, да плач безутешный. Шли месяцы. Родили женщины поколение, желали даровать Прозрение детям своим, но убит был Истинно Ведавший вместе с учеником своим, и потому не знал отныне никто, в какой час дитяти совершать Погружение. Потому остались ясновидцы лишь в памяти, и никому более не удавалось принять от Эзера Великого его дар. На воротах в селение поставили указатель «Входящий, оставь металл за порогом, дабы не прокляло тебя Великое Эзеро» как предупреждение для всех, что никто с мечом отныне не смеет входить за порог Эзеродолья, кем бы он себя ни считал. Поскольку уважать ему должно принципы жителей сих, а иначе пусть отправляется он на все четыре стороны. Всю любовь свою вложили женщины в поколение новое, обучили его грамоте, хозяйству и уходу за огородом. Но не смогли вернуть утраченных знаний Истинно Ведавшего, и осталась лишь память о покрытом отныне тайной Часе Прозрения, и том, что войдя в воды в такой час, обретёт вошедший дар ясновидения. Молва прошла, что ведуньи те, что живы сегодня, последние с даром сим. И началось хождение в деревню, дабы увидеть неповторимое чудо доживающих в Эзеродолье ясновидящих. Так стали они за чудо гостинцы брать, советы давать, пока доживали они свои дни. Чудо женщин ясновидящих привлекло хождение гостей в селение, и стало селение городом, разбогатевшим вопреки трагедии давней, и сумевшим своё величие преумножить.
Дочитав до этого места, девушка отодвинула книгу. Выражение её было тяжёлым, но вперёд себя она дожидалась реакции друга. С неизвестного момента Гоша отложил чаепитие и уже просто слушал. Хотя сейчас было похоже на то, будто он всё ещё продолжал слышать голос, хоть Оля с минуту закончила чтение.
– А как же проклятье? – вдруг выдал он. – Чёрт возьми. Значит, Душа Эзера не проклинала того, кто войдёт в воду с металлом? Имелось в виду оружие, и складывать его требовали перед воротами города? Но почему табличка на Эзере?
– Её перенесли туда больше трёхсот лет назад. – Отвечала Оля по записям. – Может раньше. Но крайнее упоминание, что я нашла, это. Она уже была возле вод. Я думаю, ты не проклят.
– Что? – вспылил Гоша, – Мы что, слышали сейчас разный текст? Ты же сама прочитала, вещие сны! Вещие сны, Оля! Чёрт! Так я и вижу их после того погружения. Это был мой час Прозрения…
– Тебе приснился только один сон, Гош. – С лёгкой иронией заметила гостья.
– А
