Дьяволита. Мила Хвой

      Он гладил ее, и она ощущала роскошную копну волос, в то время как на голове оставалось всего несколько слоев шелковистых прядей, а кое-где проглядывали лысоватые участки. Его пальцы скользили по коже, и она ощущала твердую, холодную, шелковистую кожу, в то время как она была вся в порезах. Такие ночи она проводила с ним, со своим мучителем и учителем, соглядатаем ее ночных грез, тем, кто представился ИМ.

      В ней уже не была страха, она подобострастно заглядывала ему в глаза, когда он приходил, но все боялась страшной участи – стать узницей страшных пыток после смерти.

      Самое тяжелое было даже не отказаться от этих встреч – самое тяжелое было не верить.

      Когда ты летишь в пропасть, и кто-то спасает тебя, ты начинаешь верить этому человеку, или этой СИЛЕ – до конца. А все началось каких-то шесть лет назад. Может быть, даже еще раньше она ощущала его присутствие, но все никак не могла вспомнить, на что это было похоже. Это было похоже на небольшие толчки, когда какая-то неведомая доселе сила склоняла тебя поступить иначе. Но шесть лет назад он проявил себя: его рука с невероятной силой проникла к ней в живот и перевернула все вверх дном. Всю жизнь, потом истерики, драки, маргинальные выходки, и наконец, больница. Никто не мог объяснить причин ее иллюзий и галлюцинаций. Хотя она знала что это было наяву.

      Грех соединения с неведомым существом, которое наверняка является носителем темных сил – не давал ей покоя, но ОН обещал спасти ее. А отчего ее нужно было спасать?

      Она никогда не могла принять правильное решение. Все, что она делала, это постоянно ошибалась, ее неприхотливые вкусы оборачивались исполинскими амбициями, а «правое дело» – очередным бредом.

      Ей бы очень хотелось жить без помощи темных сил, но Бог был далеко и оставлял право выбора, а это ей было никак нельзя. Он называл ее «моя Дьяволита», обещал сделать княгиней тьмы, своей женой и наложницей, но во всем этом всегда ощущался какой-то подвох. Каролина ходила к Богу: не оставляя надежды обрести путь в «дом Его», она находила время пойти в одну и ту же церквушку, к одному и тому же Батюшке – и исповедаться. Она не говорила, что говорит именно с НИМ. Она просто рассказывала, что слышит голос, уверяла, что знает, что это от лукавого, и каялась, что не может это остановить. Батюшка всегда направлял ее, но не считал ее душу безнадежной. Заблудшей – да, но безнадежной – нет.